Мулен Руж - страница 16

Через некоторое время сосед достал из кармана блокнотик.

«Хочешь порисовать?» – написал он.

Анри с готовностью закивал.

Пренсто моментально протянул ему альбом. Анри тут же начал рисовать двух лошадей, идущих рысью в упряжке. Глухонемой художник наблюдал за ним со снисходительной улыбкой, которая очень скоро сменилась откровенным удивлением. Еще несколько мгновений он недоверчиво смотрел на мальчика.

А затем дрожащей рукой выхватил из кармана блокнот и поспешно написал: «Ты замечательно рисуешь!» – слово «замечательно» он подчеркнул несколько раз.

Это было первое, что Анри сообщил матери тем вечером – прямо с порога гостиной, стремительно врываясь в комнату и тяжело дыша после стремительного подъема по крутой лестнице. Глаза его восторженно сияли.

– Мамочка! Мамочка! – задыхаясь, выпалил он, забыв даже поцеловать графиню. – Я познакомился с одним стариком – настоящим художником! – который сказал, что я замечательно рисую! Вернее… он не сказал это, потому что не может говорить, а написал в блокнотике. А еще он глухой, вот…

– Боже мой, какой болтун! – улыбнулась Адель, притягивая к себе сына.

Она нежно провела рукой по его волосам, чувствуя, как часто бьется сердце под белой матроской.

– Сначала как следует отдышись и поцелуй мамочку. Ты что, бегом несся по лестнице, а? Вот, а теперь расскажи мне о старике, который не может говорить. И начни с самого начала – с того момента, как я привезла тебя в отель к папе.

Он принялся сбивчиво рассказывать матери обо всех диковинках, виденных им за день.

– Ну, сперва мы поехали в «Пре-Кателан», где был король инкогнито! – с важным видом рассказывал он. – С ним была дама…

– А ты знаешь, что означает «инкогнито»?

Ну вот, всегда она так! Обязательно ей надо поставить человека в тупик разными вопросами! Анри уныло покачал головой.

– Это означает, что человек скрывает свое имя или титул, потому что стыдится своих поступков или общества, в котором ему довелось оказаться…

– Но дама была самая красивая!

– Не бери в голову! – отмахнулась графиня, переводя разговор на безопасную тему. – Итак, чем еще вы занимались с папой?

Анри рассказал ей и об обеде в Жокейском клубе, и о выступлении всадников, и о встрече со старым глухонемым художником.

– И тогда он вытащил из жилетного кармана маленький блокнотик и написал: «Ты замечательно рисуешь»! – И поскольку ему показалось, что на мать сообщение не произвело должного впечатления, Анри поспешил повторить: – Честно-честно, мамочка! И он даже подчеркнул слово «замечательно»!

– Как мило с его стороны, – спокойно отозвалась мать. – И что было потом?

Ну, в общем, после турнира они отправились в заведение Румпельмейера, где он съел две большие ромовые бабы и один шоколадный эклер. Потом вернулись в отель, где отец переоделся в третий раз за день. Он был очень элегантным. А потом отправились ужинать у «Лару».

– Папа заказал фазана и бутылку «Шато-Лафит». Он сказал, что мне нужно учиться разбираться в винах. Это очень важно. И еще! Я должен брать уроки фехтования и танцев. Папа сказал, что это гораздо важней Цицерона. И что книги – это только для женщин.

Ну конечно же, Альфонс, как всегда, в своем репертуаре! Кто еще мог сказать ребенку подобную глупость? Интересно, почему невежды считают своим долгом высмеять ученость и превознести необразованность, преподнося ее чуть ли не как достоинство?

Вслух же она сказала: