Мулен Руж - страница 20

Графиня решила, что ласковое солнце Ривьеры пойдет сыну на пользу и ускорит выздоровление. Они строили планы на будущее, планируя вернуться в Париж после Пасхи.

– Я буду много заниматься и обязательно догоню класс, – решительно пообещал Анри.

И написал длинное обстоятельное письмо Морису.

Они приехали в Ниццу вскоре после карнавала. Городские мостовые и тротуары все усыпало конфетти, а с деревьев на авеню де ла Гар свисали длинные ленты разноцветного серпантина. Зимний сезон был в разгаре, и город почтили присутствием по крайней мере трое русских великих князей, а также парочка чопорных английских лордов и несколько американских миллиардеров, путешествовавших более или менее инкогнито. В саду гранд-отеля «Симье» буйно цвели мимозы, и комната Анри была наполнена их терпким ароматом.

Было очень здорово выбежать босиком в соседнюю комнату, запрыгнуть к матери в постель и радостно сообщить, что больше у него ничего не болит, что ему очень хочется есть, а день с утра такой теплый и погожий – как раз для прогулки в экипаже по Английской набережной.

А лучше всего было завтракать на лоджии их апартаментов. Мать неизменно выходила в белом шелковом пеньюаре и снова выглядела молодой и счастливой. На выложенном красной плиткой полу играли солнечные блики, в ветвях деревьев весело щебетали птицы. А видневшийся за раскидистыми листьями пальм, искрящийся на солнце залив Анже был похож на синий ковер, по которому рассыпали пригоршню сверкающих бриллиантов.

В десять приходил недавно нанятый учитель. Он был неплохим человеком, но всегда казался очень голодным. Однажды они пригласили его на завтрак, и тот с жадностью набросился на еду и умял все до последней крошки. Казалось, дай ему волю, так он проглотит тарелку!

Еще одной забавой стали дневные прогулки в экипаже по Английской набережной. Мимо них проносились изящные пролетки, ландо и двуколки, в которых восседали, то и дело пощелкивая кнутиками, нарядные дамы. Их лакеи сидели тут же, невозмутимо сложив руки на груди, словно деревянные истуканы в высоких цилиндрах. Все это было замечательной темой для уличных акварельных рисунков.

Но лихорадка возвратилась. Вместе с ней вернулся и прежний шум в ушах. Все это случилось внезапно, ни с того ни с сего… И больше он уже не врывался по утрам в комнату матери, не было больше ни завтраков на лоджии, ни прогулок по набережной…

Пришел новый доктор. В отличие от предыдущих он не шутил, напротив, казался чем-то очень расстроенным. Он тоже приводил коллегу для консультации. Они долго совещались вполголоса, авторитетно кивали и солидно поглаживали окладистые бороды. Вынесенный ими вердикт звучал как «ярко выраженная органическая слабость; крайняя степень анемии, осложненная лихорадкой. Разумеется, это совсем не опасно, но все-таки понаблюдать не мешало бы». Они снова посоветовали лечение водами. На этот раз выбор пал на курорт Бареже.

Делать нечего, Анри с матерью отправились в Бареже, где все повторилось заново. Вскоре по приезде ему стало немного лучше, он даже смог прогуливаться в саду отеля, а также в сопровождении матери посещал общественный сад, где каждый день выступал городской оркестр. А затем ему снова стало хуже, странная болезнь возвратилась безо всякого предупреждения. Теперь он уже не вставал с кровати… Нечего было даже думать о том, чтобы наверстать пропущенные уроки в «Фонтанэ», не говоря уже о том, чтобы сесть за парту с одноклассниками.