Мулен Руж - страница 6

Вот такие графы были самыми настоящими вельможами, важными птицами. Они управляли своими провинциями, вершили правосудие, сами писали законы, обменивались послами и объявляли войну. Мы объявляли войну самому папе римскому! А чтобы показать ему, как серьезно мы настроены, начали с того, что повесили его посланника. В те времена мы были самым богатым и влиятельным родом во всей Франции.

– Даже важнее, чем монсеньор архиепископ?

– Архиепископ?! – Альфонс расхохотался от души. – Естественно! К твоему сведению, один Тулуз-Лотрек стоит целой дюжины архиепископов да еще парочки кардиналов в придачу! Клянусь бородой святого Иосифа! Да кто сказал тебе такую глупость насчет архиепископа?

– Никто, – быстро отозвался Анри.

В свободное от восхваления династии время граф Альфонс демонстрировал Анри свои ружья и пистолеты – даже разрешал брать их в руки и часами рассказывал об охоте, в первую очередь о соколиной, главной страсти всей его жизни. Да, по части соколиной охоты он был большим знатоком!

Время от времени он все же отрешался от историй о средневековых замках, соколах и оленях, в момент преображаясь в темпераментного парижского франта. Когда граф, попыхивая сигарой, вышагивал по застеленным коврами длинным коридорам отеля, попадавшиеся на его пути горничные восхищенно щебетали: «Добрый день, господин граф!» Если это были молодые, симпатичные девицы, Альфонс игриво щипал их за щечку, если же навстречу попадалась старая карга, то он учтиво приподнимал шляпу и следовал дальше.

Однако вскоре присутствие жены и ребенка стало раздражать графа. Он то и дело кричал на слуг, а за столом почти не разговаривал. Не было больше ни задушевных разговоров о величии рода Тулузов, ни лекций на темы соколиной охоты.

– Твой папа очень занятой человек, – однажды обронила графиня, – боюсь, мы ему мешаем.

В тот же день они перебрались в большой доходный дом на бульваре Малезарб.

Пол в огромном парадном холле был выложен мрамором, наверх вела широкая застеленная красным ковром лестница, на каждой площадке которой красовались пальмы в нарядных кадках. Благообразный лысый господин в красном сюртуке проводил их на второй этаж, распахнул дверь и учтиво отступил в сторону, пропуская постояльцев. Взору Анри предстал широкий коридор, протянувшийся во всю длину квартиры. Разумеется, он не шел ни в какое сравнение с замечательными коридорами замка, где можно было целый день играть в прятки, но тоже вполне годился для игр. Огромная хрустальная люстра одиноко свисала с потолка пустой гостиной.

– А они что, забыли забрать ее? Ну, те люди, что жили здесь раньше? – хихикнул Анри.

Они прошли сквозь анфиладу пустых комнат, и мать сказала:

– Ну вот, Анри, теперь это наш дом. Как ты думаешь, тебе здесь понравится?

Он кивнул: мол, да, здесь очень даже ничего.

Через несколько дней привезли мебель. Анри встречал привычные, знакомые вещи, как старых друзей после долгой разлуки. Вот в комнату матери отправилось ее любимое кресло и персидский ковер, на котором он когда-то делал первые робкие шаги. За ними последовали секретер розового дерева, пастельные рисунки восемнадцатого века. На дубовой полке над камином выстроились безделушки и маленькие алебастровые часики, которые он помнил с раннего детства.

Порой Анри казалось, что он никуда и не уезжал из замка.

Первый день Анри в школе был полон открытиями и волнующими предчувствиями.