Но вскоре Шии’Мори привыкли к тому, что к гаданиям Ирги нужно относиться как к безобидному развлечению. А Ирга уговорила себя не обижаться на этих глупых и ничего не смыслящих в тайнах грядущего соплеменников.
* * *
Той ночью она тоже гадала. Что-то словно толкнуло её под локоть перед самым сном, заставило вздрогнуть и оглянуться, поймать взглядом старый мешочек с гадательными семенами и сесть за стол.
Семена гороха, бархатцев и сладкого перца легли веером. Зёрнышки мака собрались тоненькой чёрной линией. Шалфей и люпин перемешались и усеяли половину стола причудливым узором.
Ирга моргала, глядя на картину, открывшуюся ей. Это было… странно? Нет, освещаемые рассевшимися по стенам светлячками семена говорили предельно понятно – кажется, первый раз в её жизни они говорили так просто, ясно и чётко – но то, что они говорили…
Она затрясла головой, словно отгоняя диковинный сон. Рисунок, сложенный из семян, не изменился. Остался таким же, как и в тот момент, когда она широким жестом рассыпала их по столу.
Ирга почесала нос и полезла в записную книжку прапрабабушки. Не сказать, что та была хорошей гадалкой. Её записи о вареве Прозрения Будущего были густо заляпаны жирными отпечатками пальцев, а заметки о тонкостях предсказаний на рыбьей чешуе перемежались набросанными на скорую руку рецептами из этой самой рыбы. В общем, повариха из прапрабабули была куда лучше, чем провидица. Но Ирга не унывала – в конце концов, эти записи делали её единственной потомственной гадалкой среди Шии’Мори. А то, что не очень хорошей, – ничего, время покажет.
Однако сейчас прапрабабушкины записи не помогали. Более того – делали всё ещё хуже. Потому что подтверждали то, что Ирге говорили семена.
Ирга вздохнула, встала, прошлась по комнате, зажгла свечу. Ей стало страшно. Даже захотелось поверить в то, что она ничего не умеет, что её гадания врут и вообще, пора спать и нужно забыть о предостерегающих знаках семян.
О том, что великий Одур, легендарный воин из племени Шрумов, вернулся из небытия.
* * *
Иргу передёрнуло. Она никогда не вдавалась в тонкости политических дрязг, не разбиралась в паутине дипломатии и не озадачивала себя проблемами войны и мира. К Шрумам она относилась с равнодушием, Гримов побаивалась из-за их тёмной магии, а вот Протеями интересовалась – из-за их полумагических технологий. Шрумы были для неё слишком простыми, бесхитростными, обычными – они даже никогда не всплывали в её раскладах, иногда лишь болтались общим фоном, от которого не избавиться.
Но теперь… Ирга смотрела на жёлтый огонёк свечи, борясь с желанием спалить все семена, словно так можно было перечеркнуть, изменить то, что они обещали. А обещали они нехорошее.
Одур явился в мир не просто так. Он искал свою пропажу. Когда-то давно он потерял свой амулет и теперь жаждал вернуть его. Тот, кто принесёт амулет Одуру, получит невероятную силу и власть над миром. А может, просто Одур оставит его в живых – семена часто путали понятия «власть» и «жизнь», из-за чего сама Ирга попадала в глупое положение.
Гадалка отставила в сторону свечу и решительно направилась к столу. Сейчас она сметёт все семена обратно в мешочек, а потом прочтёт заклинание, которое делает предсказание недействительным. Ведь такое должно существовать, верно?
Однако до стола она дойти не успела.
В дверях за её спиной раздался грохот. От затрепетавшего пламени свечи по стенам заметались причудливые и тревожные тени. Светлячки потухли от страха и попадали на пол. Весь привычный Ирге мир словно дрогнул, покачнулся и неохотно встал обратно на место.
