– Че-то ты, Михалыч, совсем поплыл, ну-ка обопрись на меня, – он накинул руку старика на свою шею и легко довел до кровати. Михалыч почувствовал, как соскальзывает на кровать, но в момент соприкосновения со скрипучим матрасом уже крепко спал.
Глава 3. Глухой переулок 4/1
На работе, в тесной каморке охранника на Ивана временами теплыми волнами накатывали обрывки приятных ощущений: холод мягких ладоней, глубина синих глаз, изгибы мокрого платья. Иван застывал на несколько секунд и тяжело вздыхал возвращаясь к скучной реальности.
Каждый вечер теперь Иван ждал с нетерпением. Часы на работе или дома мучительно долго тянулись, натягивая ему нервы в тонкие струны. Раньше спокойный и рассудительный, теперь он все больше себя вел, как нетерпеливый, вспыльчивый мальчишка.
Илайда с каждой встречей казалась ему все красивее, она давала ему те забытые давно ощущения собственной силы и мужественности, а как она на него смотрела, как будто он единственный мужчина на земле. Теперь Иван вечерами больше не смотрел с женой телевизор, он подтягивался на самодельном турнике и потом долго фыркая и разбрызгивая воду умывался в тазу и после обтираясь полотенцем, поигрывал мускулами в зеркало.
Тамара с неодобрительным прищуром следила за мужем, который почти каждый вечер куда-то прихорашивался и исчезал. Иван сказал ей, что ходит на подработки, мол лишняя копейка не повредит, но Тамара то знала, что перед халтурой он так вылизываться бы не стал.
В те дни, когда Ивану не удавалось сбежать вечером из дома под каким-то предлогом она просыпалась среди ночи от непривычного простора в постели и с горечью обнаруживала, что мужа на месте нет. Лежа в кровати, она напряженно вслушивалась, стараясь расслышать знакомые звуки шагов, но боялась задавать вопросы, когда муж все-таки возвращался.
Поздно ночью Иван тихонько ложился в постель холодный и сырой. От него пахло тухлой водой и водорослями. Тамара обиженно сопела, отвернувшись к стенке и спустя какое-то время засыпала, а Иван еще долго прокручивал в голове события вечера. Когда он засыпал ему снились синевато-белые руки и облепленное белой, полупрозрачной тканью тело.
Субботнее утро хмуро заглядывало во окно. Иван сидел на табуретке и задумчиво потягивал чай ожидая, когда жена накроет на стол.
– Видел вчера Петрович себе диван купил. Огромный как корабль, четверо мужиков его кое-ка занесли. И куда им такой вдвоем с Ольгой? Лучше бы деньги куда-нибудь на благотворительность пожертвовали, а они нет все хапают и хапают себе, – снисходительно цедила сквозь зубы Тамара последние деревенские сплетни.
Она прошлась тупым ножом оставляя корявые зазубрины на нежно-розовом отрезе колбасы. Одно неловкое движение и Тамара полоснула ножом не по колбасе, а по пальцу. Выступила кровь.
– Ай! – она испуганно обернулась к мужу.
– У тебя руки из жопы что ли растут? Ты даже колбасу нормально нарезать не можешь! Правильно мне мамка про тебя говорила, посмотри кого ты в жены берешь: неряху и неумеху, какая у тебя с ней жизнь будет? У плохой жены муж на печи лежит, а хорошая сгонит – не знаешь такую поговорку? А что ты вообще знаешь? Дура! – закончив тираду он раздраженно стукнул чашкой об стол расплескав чай. Стянул висящее кухонное полотенце и бросил его в жену. Она обескураженно обмотала его вокруг пальца и села напротив него.
– А ты у нас прямо Финист-Ясный Сокол, давно что ли в зеркало не смотрелся, женихом завидным себя возомнил? Скажи, спасибо, что я за тебя замуж, за такого юродивого, вышла, за мной такие мужики бегали, ты и мизинца их не стоил, а я дура – люблю, люблю. Эх, молодая была, глупая, заморочил мне голову своими обещаниями, – Тамара выпалила все, что копилось на душе.
