Не успели они преодолеть низину и приблизиться к новой части леса, как тут же внезапно перед лошадью констебля в землю воткнулась самодельная стрела. Животное испугалось и встало на дыбы, но Блэквелл его быстро успокоил.
– Смотреть в оба! Оглядеться! – закричал Франклин, схватившись за свой обрез.
– Держись позади! – прошипела Мегера, обернувшись к Амелии.
Воздух над ними разрезал очередной свист – вторая стрела воткнулась в ствол дерева всего в пяти футах от головы Эдгара Олафссона. Мужчина тут же бросился на землю, упав животом вниз среди кустов, как и четверо остальных, стоявших рядом с ним. Лошади снова взволновались, затем послышался голос Джона:
– Смотрите, смотрите наверх! Там, на уступе! – парень указал на запад, и все обернулись.
Это был довольно узкий, но крепкий горный уступ, примерно тридцати футов высотой над низиной. На вершине, возле самого края, стояли трое ирокезов – молодые и крепкие, раскрашенные в красные и чёрные цвета краски. Амелия пригляделась, и её сердце замерло – одного из них она узнала. Тот самый, который следил за нею после охоты. Одет он был, как и двое других, в штаны из шкуры оленя или антилопы, прочные чёрные ботинки (явно краденые), а также накидку.
Амелия стиснула зубы. Теперь он здесь, словно знал, что они придут. Больше она не сомневалась, что он причастен к похищению Жеана. Но почему он, простой работяга без рода, а не она? Её индеец не тронул в тот день. Как же часто Амелия задавала себе этот вопрос…
Индейцы стояли неподвижно, глядя на встревоженный отряд, где многие уже направили в их сторону оружие. Один из ирокезов держал в руке лук, и стало понятно, от кого прилетели стрелы.
– Пристрелю, если дёрнутся! – прошипела Мегера, сняв с плеча ружьё.
– Нет, не смейте! – рявкнул Франклин.
– Они не на своей территории! И они первые стреляли…
– Если бы они хотели нас прикончить, попали бы сразу, поверьте! Это лучшие охотники в племени! Видите их раскрас?
– Я знаю того, что посередине, – произнесла Амелия тихо, словно сама для себя. – Я уже видела его…
Мегера, Франклин и Блэквелл взглянули на неё, и их напугала её неестественная бледность и дрожащие губы.
– Эй, ты! – мгновенно сообразил констебль и прикрикнул на Янабе. – Спроси у них, чего им нужно! И скажи: если они намерены стрелять снова, мы убьём их.
Молодой катоба, до этого с интересом наблюдавший за тремя чужаками, очень громко прокричал то, что было велено, на могаукском диалекте. Ирокезы же упорно молчали. И чем дольше тянулось время, чем чаще Янабе повторял вопрос, тем тяжелее ощущалась атмосфера вокруг. Амелия начала терять терпение. Ей казалось, что она просто не выдержит такого напряжения. И солнце как назло освещало весь каменный уступ и гору.
Неожиданно самый высокий из ирокезов выкрикнул короткую фразу, прозвучавшую из-за его яростного тона как оскорбление или угроза. У самого Янабе глаза расширились от удивления.
– Что он сказал? Ну? – спросила Мегера, со злости натягивая поводья сильнее.
Её конь, как и несколько других лошадей, ощущали нечто, чего ни человеческий глаз, ни человеческое ухо не воспринимали, из-за чего волновались. Заплетающимся языком молодой катоба ответил:
– Что-то про подарок! У них есть подарок! Они говорить, это за павших братьев…
Когда тот ирокез, что следил прежде за Амелией, отошёл назад, исчезнув на полминуты, Франклин и остальные заподозрили неладное. Был отдан приказ: чуть что – стрелять сначала в воздух, затем в самих индейцев.
