Я решил модернизировать свой самолёт По-2. Со сбитого штурмовика снял направляющие для реактивных снарядов и поставил их на свой самолёт. И после этого произвели с командиром Георгибиани запуск. Запуск пошёл хорошо, классно всё, но сгорело крыло, потому что крыло перкалевое, а реактивный снаряд когда летит, там у него очень сильная реактивная струя, сжигает всё. И крыло сгорело, а самолёту на задание лететь. И мы с друзьями, товарищами начали быстро ремонтировать этот самолёт, чтобы успеть отправить его на задание. Так как первый опыт был получен, на второй уже я продумал, что сделать, и мы установили на этом крыле дюралевую обшивку, установили, попросив у соседей-штурмовиков, реактивный снаряд. Они нам дали, зарядили, командир полетел на бомбёжку, отбомбился, прилетает, а меня там уже не было, забрали в НКВД за порчу военного имущества. Спасибо командиру, отбил он меня оттуда, и сказал, и показал, насколько эффективные были снаряды вот на этом самолёте: фанера, перкаль, а как хорошо производить было пуски. Вот такой вот эпизод был в моей жизни.
Я отрегулировал свой самолёт таким образом, чтобы он работал очень чётко, как часы. Я запускал двигатель следующим образом. Командир сидел в кабине, я проворачивал винт. После этого устанавливали такое положение, что надо было только просто включить магнето. Отбегал от самолёта и кричал командиру: «Контакт». Он включал магнето, и двигатель запускался. Обходился именно без лапы, без дёргания за винт. Это можно было сделать на наших самолётах.
Был такой случай. На эвакуацию самолёта с нейтральной полосы собрали мотористов и механиков и на двух полуторках поехали туда, на место. Минёры проделали проход в минном поле. Мы доехали до самолёта, начали его разбирать. Когда закончили практически разборку, первая машина с техническим составом уехала, а я чуть-чуть задержался, надо было снять тягу с руля направления, очень дефицитная тяга была, тросовая, и в общем нужно было забрать с собой, и я чуть-чуть попозже выехал с водителем на второй машине, в которой были загружены все эти запчасти, снятые с этого самолёта. И вдруг слышим впереди взрыв. Машина первая взорвалась на минном поле. Они, видно, отклонились от маршрута. И вот в памяти осталось, как на нас катится колесо с этого автомобиля… Я никогда этого не забуду…
Нас передислоцировали в соседнюю деревню, на новую точку поближе к линии фронта. И весь наш технический состав перелетел туда вместе со своими самолётами, командирами. Мы все там расположились. И когда уходили на аэродром, спросили у хозяев деревни, в которой мы расположились:
– А баня у вас есть?
– Да, есть!
– Затопите?
– Конечно, сынки, затопим!
Мы пошли на поле обслуживать самолёты. У нас были ночные полёты. Возвращаемся, смотрим: а где же баня-то? Бани-то нет никакой. Одни избушки стоят. Заходим в дом, у хозяйки спрашиваем:
– А где эта баня-то?
Она показывает на печь, говорит, вот это баня. Я таких бань не видел никогда, решили посмотреть. Оказывается, надо в эту баню прям в топку залазить. Она была хорошо протоплена, прогрета. Залазишь в топку, и внутри можно сидеть, и мыться, и париться. Идеальная баня была. Просто классная. Так она нам сильно понравилась. Особенно после холода, осенней грязи и слякоти. Это была вообще чудеснейшая баня. Первая такая баня, которую я увидел в своей жизни, она была очень интересная.
