–Взятки?
–В том числе. Как вы знаете, вы и генеральные директора ведёте крупные дела с высокопоставленными лицами, с которыми заключаете неофициальные соглашения. Но всегда остаются «хвосты» – недовольные элементы, которые могут сорвать выгодную сделку. Наша задача – не допустить, чтобы эти угрозы материализовались, и уладить всё к всеобщему удовлетворению.
–То есть, иными словами, коррупция второго эшелона. —В том числе.
–Но почему тогда департамент называется «Департамент новых инициатив»?
–Признаю, название крайне неудачное, – честно ответил он. – Но оно помогает обосновывать расходы, которые иначе вызвали бы подозрения. Никто не будет спорить, если вы потратили миллион долларов на исследование нового лекарства, разработку прототипа электромобиля или на технико-экономическое обоснование сахарной плантации в Танзании, несмотря на то, что вы там никогда не были. А вот полмиллиона, переданные заместителю министра – не объяснишь.
–Понимаю.
–Но можете быть уверены: у нас всё задокументировано, и вы в любой момент можете ознакомиться с отчётами. Хотите, принесу?
–Боже упаси! – поспешно ответил Ромен Лакруа, отмахнувшись рукой. – Я доверяю вашему слову и здравому смыслу, как доверял бедняге Маттиасу Баррьеру. Более того, прошу вас считать, что этого разговора не было. Я предпочитаю думать, что эти деньги пошли на исследования в Танзании, на Филиппинах или на Галапагосах. Но прошу вас оказывать полную поддержку господину Дердеряну и ничего от него не скрывать.
–Совсем ничего?
–Совсем ничего, потому что очевидно, что завтра с него никто не потребует отчёта о действиях департамента в моей компании.
–Как прикажете. Хотите знать что-то ещё?
–Только одно: кто бы понёс ответственность, если бы вдруг вскрылись какие-то нелегальные действия?
–Раньше это был господин Баррьер, а теперь – я. За это мне и платят. И, между прочим, неплохо. – Впервые долговязый изобразил подобие улыбки и добавил: – Но не волнуйтесь, мы всегда действуем очень осторожно.
–Спасибо. Это всё.
Теперь уже абсолютно спокойный Клод Табернье обратился к бразильцу:
–Вам что-то нужно уточнить?
–Пока нет, но завтра я к вам зайду. —Когда угодно.
Он вышел, и, когда оба мужчины остались одни, переваривая услышанное, француз произнёс, словно говорил не о себе:
–Я подозревал, что происходит нечто подобное, но всегда старался держаться в стороне. К счастью, у меня есть люди, которые умеют защищать меня даже от самого себя.
–Вы не возражаете, если я проведу тщательное расследование деятельности этого департамента?
–Если вы всё ещё считаете это необходимым…
–Разумеется! Если мы ищем того, кто чувствует себя обиженным и жаждет мести, лучшее место для поисков – среди «разбитой посуды», которую пришлось подметать тому человеку.
–Звучит логично.
–Значит, я могу рассчитывать на вашу поддержку?
–Разумеется! – он указал на него пальцем. – Но, прошу вас, предельно дискретно. Настолько, чтобы даже я знал только то, что абсолютно необходимо… Вы меня поняли?
–Прекрасно. Но если позволите, скажу, что это самое опасное положение, которое вы можете сейчас занять.
–Почему?
Теперь уже пернамбуканец встал, будто хотел размять ноги, подошёл к картине и, выдержав паузу, чтобы усилить интерес собеседника, произнёс:
–Я не люблю делать поспешные выводы. С юности знаю, что спешка – худший враг игрока. Но сейчас это не просто шахматная партия – на кону ваша жизнь.
