Мы жили не таясь. Воспоминания - страница 7

Иногда, меня отводили к Дитяткиным, несмотря на мои слезы и сопротивление. Слава долго уговаривал, а потом просто брал за руку и тащил, как бы я ни упиралась. «Старших надо слушаться!» – это я усвоила хорошо.

У нас возле хаты был огород и много вишневых деревьев, именно деревьев – высокие, развесистые с толстыми стволами. И ягод было – немеряно. Когда они поспевали – крупные, темно-вишневые, – братики мои залезали в самые кроны и «трескали» вишни сколько хотели. А я стою внизу, задрав голову, и…: «Я тоже хочу!»

– Ну, давай, подставляй подол, сейчас накидаем, – это они мне.

Старательно вытягиваю подол платьица, пытаюсь поймать сброшенные ягоды, но… как часто они летят мимо! Правда, когда братья слезали с деревьев, доставали вишни из карманов и честно высыпали мне. Делились! И еще давали мне смолу с вишневых деревьев. Она такого янтарного цвета и вкусная, сладковатая! Отличная была «жвачка»!

Мои братики Саша и Слава, а я в окошке. Зима 1956 года

Более тесные отношения у меня всегда были со вторым братом – с Сашей. Именно он стал для меня примером, когда мы жили уже в Слуцке. Он был очень добрый и по-хорошему опекал меня. Помню, на пустыре мальчишки играли в футбол. Мы с Санькой подошли к ним (я же «хвостик» у него).

– О, Боча пришел! Давай к нам, как раз одного в команде не хватает!

Бочей друзья звали Сашу, потому что он был невысокого роста и пухленький. Правда, в 9 классе за одно лето он так «вымахал», что обогнал Славика. А меня Сашины друзья звали «Бочанка малая».

Санька мне: «Ты постой, будешь „болеть“ за меня».

– Не хочу болеть!

– Ну тогда вставай вот здесь – будешь штангой в воротах.

И я стояла… только успевала отворачиваться от летящего мяча.

Как я уже писала, Саша очень любил хоккей. Смотрел все матчи советской сборной и сам играл с ребятами при малейшей возможности. Сам мастерил клюшки, обматывал изолентой, разбивал и опять мастерил очередную. С поступлением в школу я с ним уже реже ходила на каток. Это был даже не каток, а небольшое озерцо (или болотце), которое зимой хорошо замерзало. Мы его звали «сажалка»3

Однажды Саша прибежал домой, в спешке бросил коньки и клюшку. Я вижу, что у него рот зажат рукой, спрашиваю: «Что с тобой?»

– Я скоро, только маме не говори.

И убежал… через какое-то время приходит. Верхняя губа распухла, ниточка торчит.

У меня на лице страх и недоумение – что произошло? Тебе больно?

– Все нормально! Это мне шайба попала в лицо! Подумаешь – швы наложили, заживет!

Так и остался этот шрам на губе на всю жизнь.

Вообще-то мы с братьями жили дружно, не дрались и даже не ссорились особо. Даже наоборот.

Однажды вся наша семья ужинала, сидели в кухне за столом. Зашел соседский мальчишка: «Саша, выйди на минутку, разговор есть». Саша как сидел с ложкой, так и вышел за ним. Только закрылась входная дверь – мы услышали Сашин крик. Подскочили все, а Славик махом рванул на крыльцо, где уже лежал братик. Поймал одного пацана, остальные сразу разбежались, встряхнул за воротник как следует. Тот не ожидал, захныкал: «А мы… ничего, мы просто пошутить хотели…»

– Еще раз так пошутите, будете иметь дело со мной! – грозно сказал Славка. Больше к Саше никто не «прикапывался».

Помню в конце 1963—начале 1964 года папа был в санатории в Башкирии, лечил туберкулез (аукнулось ранение и перенесенный плеврит). Мама решила уступить просьбам бабушки и повезла ее в Ленинград к сыну – дяде Антону. Остались мы втроем на целую неделю… в квартире без удобств. Славке было 14 лет, Саше – 12, а мне – 8. Славик, как старший, и печи топил, и готовил как мог. Один раз варил молочный суп, налил молоко, насыпал крупу. Поставил на огонь… в результате получилась каша… Бедный Славик морщился, но ел сам эту кашу, потому что мы с Сашей отказались наотрез.