Бросив в чашку с чаем сушёные веточки и плоды черники, я на кончик ложки набрала немного порошка из цедры лимона. Ещё когда бабушка была жива, маму угостили парочкой крупных ароматных жёлтых плодов. Откуда они в наших краях взялись, она не рассказывала, но в пайкоматах такую диковинку не выдавали. Бабушка тут же срезала все корки, высушила, измельчила и строго-настрого запретила трогать.
«Только на крайний случай использовать цедру! – велела она. – Чтобы мысли в порядок привести, голову освежить и бодрости набраться».
С тех пор банка так и стояла в шкафу. За всё время пару раз видела, как мама брала оттуда по чуть–чуть папе в чай. Но теперь привести мысли в порядок потребовалось мне.
И всё же, почему я не слышала, когда уходила мама? Раз она уехала в госпиталь, стало быть, нашли пострадавших. Значит, папа жив!
Громкость видеостены увеличилась. Я взяла чашку и пошла в общую комнату.
«Передаём экстренные новости!»
Я напряглась и, предчувствуя беду, замерла.
«Сегодня в 10 часов утра по бинскому времени в госпитале городка химкомбината произошла авария: отключился основной энергетический блок центрального корпуса и крыла для выздоравливающих. По неизвестным причинам резервный генератор не сработал. Для эвакуации заблокированного в здании медперсонала и пациентов была предпринята попытка открыть автоматические двери. В этот момент произошёл резкий перепад напряжения в энергосистеме, повлёкшей за собой замыкание в сети. Вспыхнувший пожар мгновенно распространился по линиям электропитания и шахтам лифта, уничтожив два крыла госпиталя. Весь медперсонал, находившийся в здании на момент аварии, а также военные, спасатели и пациенты погибли. Власти города будут разбираться в причинах чудовищной трагедии».
В глазах потемнело. Голову сдавило, будто железным обручем, а в висках застучало множество молоточков. Как же так? Этого не может быть! Нет! Только не мама!
Я ощутила вязкую горечь во рту, захотела глотнуть чая, но чашки в руках не оказалось. Опустив взгляд на пол, увидела осколки. Как белые кораблики в тёмных водах черничного чая, они лежали у ног. Не почувствовала, как выронила чашку, не слышала звука разбившегося фарфора. В ушах гудела пустота. Оглушительная, пронзительная, звонкая.
Присев, стала собирать осколки. Резкая боль вернула меня в реальность. Звуки, запахи, ощущения сделались неимоверно острыми, насыщенными, громкими. Даже солнечный свет, что проникал в окна, и тот необычайно ярок.
Мама! Папа! Меньше чем за сутки я потеряла обоих родителей!
– Силы небесные, дайте мне проснуться! – сказала и сама удивилась.
Я не верила в то, что кроме нас, живущих на осколках мира, существует кто-то Всемогущий. Но бабушка верила. И всякий раз, когда случалась напасть или уверенность оставляла её, призывала помощь.
«Силы небесные, укрепите!
Силы небесные, защитите!
Силы небесные, уберегите от беды!»
Велико же моё отчаяние, что я вспомнила о Всемогущем. Вспомнила, но на помощь не надеюсь. Как кто-то невидимый поможет справиться с потерей? Что мне теперь делать? Как жить дальше? Да и вообще… жить…
Диктор говорила что-то ещё. Я не слушала. На экране мелькали фотографии погибших в госпитале. Не смотрела. Не было необходимости. Если в центральном корпусе погибли все, значит, и мама. Остаётся надеяться, что она не сильно страдала.
Папа! Крохотная надежда, как светлячок в ночи зажглась, но лишь на мгновение. Может, он ещё жив? Может, его найдут? Но если папа отыщется, кто будет спасать его? Основной и самой важной части госпиталя больше нет. Папа обречён. Я потеряю и его…
