Мюссера - страница 12

Недовольна визитом и бабушка Тамара.

– Не буду больше у гречанки покупать –  бурчит она на обратном пути. – Всегда брала два рубля, а сейчас взяла три.

*

Мюссера-Мысра и Амбара – сакральные места для семьи Джикирба. Именно здесь, ровно посерёдке между ними, на отвоёванной у леса прогалине, находилась дача княгини Лакербай, о которой городская девочка слышит от бабушки и родителей с детства. Выстроенный в классическом, характерном для русских помещичьих  усадеб стиле дом с колоннами, в преддверии революционных событий выкупил у княгини дед городской девочки. В каштановом деревенском доме бережно хранится оформленная по всем правилам тогдашнего времени купчая, точнее, не сама купчая, а её, тогда же, в дореволюционное время, написанная каллиграфическим почерком писаря, копия. Судьба подлинника и копии  печальна. Оригинал, хранящийся в Сухумском государственном архиве, сгорит вместе с остальными документами во время грузино-абхазской войны, а копию папа Аслан ещё до войны отдаст известному в Абхазии краеведу по просьбе последнего. Краевед её не вернёт, и купчая так и сгинет в недрах архива его семьи. Купленный же дедом княжеский дом вместе с обширными сельскими землями в двадцатые годы экспроприируют большевики, и он то ли сгорит в пламени тех лет, то ли будет снесён так, что от него останутся лишь угасающие за ненадобностью семейные воспоминания.

Уже в перестройку загремят в окрестностях Мюссерского мыса взрывы, и неподалёку от сталинской дачи построит летнюю резиденцию первый и последний президент Советского Союза, Горбачёв. Но, ни он, ни его жена, по желанию которой, как гласят местные легенды,  выстроена на абхазском побережье летняя резиденция, так и не успеют в ней пожить.

В компании с папой, мамой и сёстрами побывает однажды на «горбачёвской даче» и городская девочка. В один из летних дней заедут они в Апцхуа на подворье, а уже оттуда, охваченные ностальгическим порывом, решат проскочить в Мюссеру-Мысра, где состоящая из сельских охрана впустит папу на огороженную коваными решётками и залитую бетоном территорию, и разрешит заглянуть вовнутрь.

Дом городской девочке не понравится вовсе. Комнаты покажутся слишком большими и неуютными, мебель странной, кованая люстра-виноградная лоза работы Зураба Церетели втиснутой в несоразмерно узкое пространство, а пустой бассейн, в противоречие  пафосу замысла, небольшим.

– Ну-и-ну, – пожмёт она плечами, выходя из полумрака пустого помещения на солнечный свет.

Совсем другое впечатление произведёт на неё покрытый мелкой галькой пляж и находящийся прорытый сквозь скалистый холм тоннель с проложенной внутри него узкоколейкой. Сёстры пройдут сквозь тоннель до конца, с обратной стороны скального отверстия обнаружат обрыв с недостроенным железным скелетом лифтовой шахты и долго будут наблюдать, как на почти двадцатиметровой глубине от вырубленного в камне отверстия, воюют в вечной борьбе с каменной громадой морские волны.

Подле небольшого деревянного причала, выстроенного вдоль искусственной бухточки, к которой сёстры пройдут после выхода из шахты, они увидят яхту с пышным названием «Quinn Mary» и услышат от охраны, что принадлежит она не Горбачёву, а в полной мере усвоившему новые постперестроечные реалии криминальному авторитету из Гудауты.

Подивившись умению некоторых мгновенно ориентироваться в происходящих в стране изменениях, сёстры поднимутся по тенистым дорожкам вверх, в гору, где в многочисленных  аллеях обнаружат аскетичный сталинский дом, который оглушит их холодом эпохи страхов и подозрений и долго будет преследовать в виде назойливого воспоминания их удаляющийся по дорожному серпантину автомобиль.