На чистовик - страница 2

– Скотт, почему ты ничего не ешь? – весело налетела она на сотрудника, задумчиво уставившегося в полупустой стакан с виски. Скотт Сигер был заведующим отделением английской литературы и иностранных языков, а также преподавал основы психологии и философию. Молодой чудак, похожий на сумасшедшего профессора, он относительно недавно пришёл к ним в коллектив. Скотт родился в обеспеченной семье в Лос-Анджелесе, окончил Колумбийский университет по классу философии и психологии, женился и так и осел в Нью-Йорке. Поведение у него было довольно своеобразное: он вёл себя одновременно как заумный философ-старикан и как дурачливый, шкодливый мальчишка без царя в голове. Огромного роста толстяк с гладко выбритой головой, круглыми очками с толстыми стёклами и крупными чертами лица, он носил галстук-бабочку и повсюду таскал за собой труды Ницше, Шопенгауэра и Сартра. Мила не знала, на самом ли деле он их читал или просто носил с собой с умным видом, чтобы показать всем, какой он незаурядный. Как бы то ни было, Скотт выделялся на общем фоне, производя впечатление человека интересного и забавного. Мила симпатизировала ему, несмотря на то, что считала очень некрасивым.

– Тут такое угощение, а ты виски стаканами глотаешь, – с улыбкой сказала она ему. – Поешь, с утра ведь на работе, да и пить на голодный желудок вредно.

Мила была сердобольной женщиной, всех вокруг жалела, стараясь накормить и обогреть. Не все могли по достоинству оценить её временами навязчивую заботу, но послать её куда подальше людям было неудобно, ведь в остальном она была довольно мила.

– Спасибо, мамочка, я обязательно что-нибудь съем, – улыбнулся ей Скотт, обнажив мелкие жёлтые зубы. – Как твой день прошёл, ошалевшие от бушующих гормонов подростки не докучали?

– Неа, а как у тебя?

– Мне попробуй докучи, я им расскажу теорию о сверхчеловеке Ницше, и они в момент успокоятся (читай, заснут от скуки), – Скотт забавно прищурил глаза, будто пытаясь заснуть, и подмигнул ей.

Скотт дурачился с детьми, и они его любили, но Миле казалось, что из-за своего поверхностного отношения к предмету он оставляет за гранью много всего такого, чего дети могли и хотели бы услышать. У неё был совсем другой подход к педагогике: относись к детям, как к себе равным, и требуй от них полной интеллектуальной и ментальной отдачи. Тогда они, дети, будут неуклонно развиваться, тянуться вверх, гордиться своими успехами и тянуться вверх ещё выше. А педагога, который не смиряется с существующим положением вещей, добиваясь от учеников истинной глубины и вникания в предмет, они будут от души любить и уважать. Мила была талантливым педагогом и знала это.

– Хочешь, пойдём завтра на ланч? – спросил её Скотт. – Я хочу одну философскую книжку с тобой обсудить, больше ведь не с кем… Ты свободна на большой перемене?

– Посмотрим, не знаю, сколько у меня будет работы. Мне нужно подобрать произведения для концерта камерной музыки. И написать план одной пилотной программы, которую я планирую запустить в следующем году, так что у меня будет чем заняться.

– Нет проблем, я знаю, где тебя найти. А сейчас я послушаюсь твоего совета и пойду что-нибудь поем, чтобы не начать непристойно себя вести после третьего виски натощак.

Виляя пухлыми бёдрами и фальшиво напевая, Скотт продефилировал к ломящемуся от закусок столу.

– See ye, – пропел он, театрально делая Миле ручкой.