На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - страница 19

Утром, 5 числа, только что мы тронулись в сопровождении «Ардовы», на котором был сегодня поднят наш военный флаг, в поиски за «Петербургом», как навстречу нам показался пароход, оказавшийся давно желанным – «Scandia» (Hamburg-America Line). Капитан «Скандии» чрезвычайно храбро заявил, что у него нет никакой контрабанды, и представил свои документы; но велико было его смущение, когда в ответ на это ему показали настоящие коносаменты, взятые нами с «Prinz Heinrich». Он тотчас же переменил тон и признался, что груз его действительно контрабандный; состоял он из железа, частей машин, глицерина и проч. Теперь вопрос с отправкой «Ардовы» осложнялся, так как груз «Скандии» представлял не меньшую ценность, а отправка двух пароходов сразу, в смысле комплектации их нижними чинами и офицерами, являлась затруднительной. В этом отношении крейсера наши были сильно стеснены, и недостаток экипажа, которым можно было бы располагать для комплектования захваченных призов, был также одной из причин, почему остановка и осмотр всех встречных пароходов было делом невозможным и лишним.

В самом деле, отправка в Россию только третьего приза уже заставляла сильно призадуматься, и было очевидно, что, снабдив еще 2–3 парохода своими людьми, сами крейсера, из-за нехватки команды, потеряли бы в конце концов возможность продолжать свои действия. Все это лишний раз доказывает, как плохо было оборудовано наше предприятие, при том огромном значении, какое оно могло иметь для России, в смысле пресечения подвоза в Японию всех тех предметов, без которых она не могла вести войну с таким успехом. Потом я слышал, что во время нашего пребывания в Красном море из Севастополя были отправлены на стоявшую в Греции лодку «Храбрый» офицеры и команды, которым надлежало пополнить убыль людей на крейсерах. Людей этих, однако, мы не видали, и не прекратись так скоро наши операции в Красном море, нам пришлось бы в конце концов терпеть большие затруднения.

Захватив «Скандию», мы вскоре встретились с «Петербургом», и после совещания командиров решено было оба парохода отправить в Либаву, – «Скандию» в тот же день, а «Ардову» – на другой. Последний пароход укомплектовали командой с обоих крейсеров поровну. После этого все мы разными скоростями направились к северу – «Петербург» в Джедду, за телеграммами. На другой день, подойдя к острову Таиру, отправили, наконец, «Ардову», посадив на нее, в качестве пассажиров, находившуюся на «Смоленске» администрацию этого парохода, после чего продолжали двигаться к северу. 8 июля к вечеру подошли к Джедде и проболтались в виду города всю ночь, выжидая «Петербург»; он вышел в море на другое утро и сообщил нам, что никаких телеграмм не получено.

Сегодня – десятый день нашего крейсерства и по инструкции мы должны были получить известия в Джедде; что же это могло значить, что «Петербург» не нашел ничего? Решено было завтра самим попытать счастья: могло случиться, что телеграммы опять запоздали, как это было в Ходейде. Но когда на другой день мы приблизились к городу, к крейсеру подъехал араб и сообщил, что никаких телеграмм для нас не получено; это становилось совершенно непонятным.

11 числа, поднимаясь от Джедды на север, мы остановили и осмотрели английский пароход «City of Madras». Контрабанды на нем не было, но мы получили с парохода свежие газеты, из которых узнали много интересного. Мы прочли, что «Малакка» прошла Суэц и задержана в Порт-Саиде; что захват этого парохода – другие еще не успели дойти до Суэца – наделал много шуму, и Англия настаивает теперь на освобождении «Малакки», ссылаясь на то, что действия русских крейсеров незаконны, так как вышли они из Черного моря, откуда не смеет выходить ни одно русское военное судно. Газеты возмущались тем, что русские крейсера обманули турецкое правительство, пройдя Дарданеллы под флагом Красного Креста (sic!), и все в один голос говорили, что в Красное море идет японский крейсер.