Тамада громко объявил:
– Нас всех, и прежде всего невесту, к концу свадьбы ожидает сюрприз.
Невеста воспылала лёгким покраснением и бросилась жениху на шею. Никто не знал, что предвкушал увидеть возбуждённый мозг девушки.
А в одной из комнат дворца торжеств перед чистым холстом стоял подвыпивший Гамбар. Он снял пиджак и взял в руку кисть.
Прошло два часа, два часа веселья и вручения подарков.
– Ну где же, дорогой, твой сюрприз? – нежно нашептала невеста на ухо жениху.
Жених тут же дал указание послать за художником.
– Знаете, а его в комнате нет, – доложили жениху.
– Чёрт с ним, а картина готова?! – зло зашипел жених на подручного молодого человека.
– Вроде бы, да, – с сомнением сказал помощник.
– Так тащите её сюда! Бог знает, что он там намалевал. Ужас! Позора не избежать. Хорошо, что этот придурок мне дешёво обошёлся.
Картину, накрытую покрывалом, пронесли через весь зал и подняли на сцену.
Жених в ожидании конфуза вытянулся стрункой.
Материя медленно сползла с картины.
Свадьба замерла и долго безмолвствовала, словно на них с картины смотрела Медуза Горгона. И вдруг кто-то из гостей-женщин крикнул:
– Журнальная, просто журнальная красота!
Невеста, придерживая на ушах свои бриллианты, выбежала из-за стола и как очумелая принялась прыгать перед картиной. Жених последовал за своей женой и, без эмоций взглянув на картину, скорчил безразличное лицо.
Зал рукоплескал, а невеста позировала перед собственным портретом. Жениху жали руки и хлопали по плечу. И только один гость, потерев пальцем холст, спросил у жениха:
– А картина свежая? Кто смог так быстро нарисовать, кто автор?
А жених в ответ:
– Если кому надо, могу организовать, обращайтесь…
– Ой, Гамбар, что это за злое лицо?! – затворив за собой дверь мастерской, уборщица обратилась к художнику.
– Это вчерашняя невеста. Я её нарисовал вчера ночью, как только вернулся со свадьбы.
– И такое вы рассчитывайте предъявить жениху?! – возмутилась женщина. – И с такой мегерой он должен будет прожить всю жизнь. Думаешь, он будет доволен?
– Свою красивую копию он получил вчера, а на этом холсте я изобразил оригинал – истинное лицо его будущей жёнушки.
– А это ещё что такое? – Женщина склонилась над картиной. – Что за срок годности ты здесь нарисовал, как на пачке молока.
– Это время, которое я определил их браку.
– Это же бесчеловечно: каркать на судьбу чужих вам людей. По-твоему выходит, они проживут вместе три года? Сынок, побойся Бога, нельзя такое желать людям.
– А я не каркаю и не желаю, я просто хохмлю и забавляюсь. Пусть живут сто лет, я не против крепких уз. Просто я хорошо вижу неискренность, а вынужден рисовать ангела. А здесь, у себя, я избавляюсь от этой лжи… А тебе не кажется, что эта девушка чем-то похожа на мою бывшую жену? Такая же… – Гамбар еле слышно прожевал про себя неприличное слово.
– Напрасно ты так говоришь, она достойная женщина, умная, а главное, предприимчивая.
Гамбар не ответил, ушёл в свой закуток, выстроенный из невостребованных картин, уселся напротив той, дорогой ему картины и улыбнулся женщине в белом.
– Гамбар, а ты сегодня молодец! – подметая мастерскую, крикнула женщина художнику.
Из закутка:
– Это потому что я не пил?!
– И за это тоже! – уборщица по-доброму рассмеялась.
– Просто было чем заняться, типаж больно вредный попался.
– Гамбар! А у меня ещё есть желающий жених. Только в этот раз он оценит свой труд по достоинству.
