Мы отнесли тарелки к окошку мойки и длинным коридором прошли к выходу. Народ сновал между гардеробами, клубился у лотков с пирожками. А снаружи уже куражился март. Над дверью в химкорпус висели длинные и тонкие сосульки. Я захватил пригоршню зернистого снега, сжал в кулаке и запустил комок вверх. Часть ледышек разбилась, но парочку я успел поймать и с удовольствием провел по щеке холодным и влажным кристалликом сталагмита, сталактита?.. Все время забываю – что растет вниз, а что обратно…
– Умываешься? – засмеялась Лена.
– Да уж – там даже воздух жирный и липкий. Курить будешь?
Мы прошли между корпусами и дальше по тропинке в сторону стадиона. Мы отыскали свободную скамейку – я смахнул снег со спинки – и сели, утвердив ноги на сиденье. Приятно было курить в такой компании. Еще повезло, что как раз в тот день у меня была с собой пачка «Родопи» – ее любимые сигареты. Я глубоко затягивался табачным дымом и свежим воздухом, долго цедил струйкой эту смесь, следил за расползающимися кольцами и помалкивал. И так было хорошо.
– Слушай, – вдруг окликнула меня Лена. – Я все хотела тебя спросить… Что у вас случилось с Сергеем?.. Нет, если тебе неприятно, можешь не говорить, но я заметила, что ты держишься с ним как-то напряженно. Словно ты виноват перед ним… Будто бы даже это и не ты вовсе…
Была весна, апрель, снег истаивал на солнце, оседая прямо у нас на глазах; и я сдуру рассказал ей все…
III
Мне и по сей день иногда кажется, что проще было его убить. Во всяком случае гуманнее. Надо было добивать сразу, как того оленя на Кольском.
Памятная до сих пор история случилась после второго курса, когда я решил еще раз провести лето в студенческом стройотряде, заработать денег на хороший костюм. Нас сутки везли на точку, душу вытряхивая на пригорках и ямах, а потом выбросили посреди тундры. Сорок студентов политеха и еще одного коллегу из строительного, произведенного волевым решением в мастера.
Наниматели поставили нам задачу: готовить фундаменты под опоры. Мы рубили и расчищали просеку, долбили ямы, колотили опалубку, ну и так далее. По большому счету, никому эта линия не требовалась. Для нас она вообще начиналась ниоткуда и уходила в никуда. Опоры, конечно, ставили профессиональные монтажники, но я так ни одной не увидел. Их ажурные фермы торчали там где-то на западе, как призрачно-виртуальный символ цивилизации. А мы двигались на восток. Поднимались в семь, в восемь уже разбредались по точкам. В два часа снова сходились на обед, а ужинали около десяти. И так день за днем, без выходных и праздников. Потом, за неделю до отъезда, две бригады отправили марш-броском далеко вперед, на новое место, где они наскоро собрали новые бараки для тех, кто приедет сюда на следующий сезон. Материалы привез вертолет.
Он прилетал и к нам раз в пять дней. Привозил провизию – масло, мясо. То, что невозможно хранить все лето. Ведь даже большому начальству было ведомо, что с одной крупы долго не подолбишь. А потом винтокрыл исчез недели на полторы. То ли полетела очередная шпонка, то ли керосин высох. Парни – это была сугубо мужская компания – терпели, пока могли, но наконец взбунтовались.
Командир собрал бригадиров на совещание. Он только что восстановился после армии, был высок и могуч, кургузую стройотрядовскую курточку носил по обязанности, но с презрением, небрежно набросив поверх тельняшки. Его отчислили с третьего курса еще четыре года назад, но он умудрился залететь на атомные лодки и получил от службы все, что на гражданке даже невозможно вообразить. Стас брил голову и держался с нами как старший брат: заботился, но не терпел возражений.
