На огненных крыльях ночи - страница 27

Азар'ра ходила по садовым дорожкам, выложенным камнем, и дотрагивалась кончиками пальцев к лепесткам растущих здесь цветов. Здесь не было слышно праздничного шума, и ей было хорошо и спокойно, она наслаждалась прохладой и звуками ночной природы.

Вдруг с востока подул холодный сильный ветер, заставивший цветы пригнуться к земле. Драконица взглянула на небо и увидела, что в сторону города движутся огромные грозовые тучи. Она вышла в центр сада и только собралась принять драконий облик, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие. Девушка обернулась – к ней приближался человек. Его глаза тускло светились в темноте. Это был Иргор'ран.

– Далеко собралась? – спросил он, подойдя поближе, но тут же смутился: не слишком ли грубо это прозвучало?

– Мне захотелось полетать… В грозу.

– Небесный огонь не любит драконов.

Иргор'ран поёжился: любовь Азар'ры к полётам во время грозы была ещё одной причиной косых взглядов Металлических драконов в её сторону. Много раз старшие сородичи мысленно ставили на её жизни крест, когда она отправлялась на подобную прогулку, но драконица всегда возвращалась живой и невредимой.

Иргор'ран и Азар'ра молча бродили по саду. Ей казалось, что глаза золотого прожигают её насквозь, а может, он просто использовал телепатию, чтобы прочесть в её душе то, что она не смела выразить словами.

Драконица не поставила внутреннего барьера. Возможно, она настолько устала от непонимания, что была готова открыться кому угодно. Или так сильно доверяла именно ему, Иргор'рану?

Очень бережно, не позволяя себе проникать дальше, чем Азар'ра ему мысленно позволяла, он читал её эмоции и ощущения. А они открыли ему то, что дождь – единственное, что заставляет Азар'ру забыться. Не думать о том, что она не такая, как все. Дождь помогает ей излить тоску и одиночество, а энергия грозы дарит ей силы и состояние эйфории.

– Ты не будешь возражать, если я полечу с тобой? – еле слышно спросил Иргор'ран и замер.

Драконица посмотрела собеседнику прямо в глаза и прочла в них, что золотой не хочет оставлять её одну, не хочет, чтобы она тосковала. А ещё… он испугался собственных слов, ибо никто, кроме Азар'ры, не решался летать в такую непогоду. Это тронуло её до глубины души, и она ответила:

– Конечно, но только если ты пообещаешь беспрекословно слушаться меня в небе. Я не хочу рисковать твоей жизнью!

Он кивнул. Начал накрапывать дождь, ветер стал ещё сильнее. Всполохи молний освещали небо, перемежаясь оглушающими раскатами грома. И вот прямо навстречу этой разгневанной стихии Азар'ра и Иргор'ран направились. Золотой был поражён: драконица не разорвала с ним душевного контакта. Он всё так же чувствовал её эмоции, слышал её мысли и был благодарен за это, в ответ позволяя считывать свои переживания от этого полёта.

– Ох… Ну надо же! – Ирэн, загадочно улыбаясь, смотрела вслед двум улетавшим в грозу драконам.

– Совсем с ума сошёл, мальчишка! – Раен'аль сердито сверлил небо взглядом.

Отсутствие во время пиршества Иргор'рана и Азар'ры могло остаться незамеченным для кого угодно, но только не для их спутников – дракона, мага и вампирессы.

Лотнир поёжился от всё усиливающихся порывов ветра. В связи с портящейся погодой празднование поспешно свернули. Люди с огромной охотой разбирали со столов кушанья – в этот день подобное разрешалось. Слуги убирали столы и стулья, при этом управляющий усадьбой не досчитался нескольких предметов мебели: особо жадные господа утащили и их. Шума по этому поводу никто не стал поднимать – слишком уж волнительным и радостным был прошедший день.