На огненных крыльях ночи - страница 28

Для ночлега компания путешественников дворцовым стенам предпочла обычную гостиницу. Покидая сад, маг покачнулся, тряхнул головой и заявил, что отправляется отдыхать, поскольку в такую грозу ему обычно великолепно спится. Медный фыркнул, проводив взглядом его пошатывающуюся фигуру.

Как только Лотнир скрылся между деревьями, Ирэн прошептала:

– Как же это романтично!

Голубые глаза осуждающе покосились на неё. Перехватив тяжёлый взгляд дракона, девушка хихикнула:

– Такое ощущение, что ты готов рвануть за ними прямо сейчас. Что тебя тревожит? Их отношения? Мне кажется, не стоит им мешать, они ведь взрослые, верно? Самостоятельные. Так вот пусть попытаются. Может, это любовь.

– Да сдались мне их отношения! Меня больше их полёт волнует. Девчонка помешана на своём одиночестве и чудачит, как только приближаются шторма и грозы. А ведь молния – смерть для драконов. Не любит она нас, – Раен'аль снова перевёл взгляд на чёрные, тяжёлые приближавшиеся тучи и нахмурился. – Иргор'ран всегда был самым способным и послушным учеником. Я не ожидал от него такого легкомысленного поступка. Совсем она задурманила ему голову…

– Погоди-ка, – вампиресса прервала его на полуслове, – а почему это молния драконов не любит?

– У нас есть такая легенда: однажды один из прадраконов – Ир'мар – поспорил с королём гарпий, что сможет в одиночку избавить их стаю от древнего чудища, причинявшего им огромные неприятности. Дракон был слишком самоуверен: он не только не победил, но постыдно сбежал с поля битвы. При этом разозлил противника настолько, что тот сравнял гнездовье гарпий со скалами. В наказание за это шаманы гарпий прокляли его и всех его потомков, и с тех пор любой дракон рискует умереть от одной только вспышки молнии. Может быть, это лишь легенда, но мы ей верим, и потому считаем, что ни один из нас не способен выжить при полёте в грозовом небе…

Это было волшебно! Золотой дракон никогда не соприкасался с чужой душой, а сейчас ясно понял: он ни за что не хочет, чтобы эта связь прервалась. Чувства и эмоции Азар'ры передавались ему так, словно он сам переживал их вместо неё.

Дождь яростно барабанил по перепончатым крыльям и чешуе, порывы ветра были ужасающими. Каждую минуту Иргор'ран с ужасом ждал, что одна из молний попадёт либо в него, либо в драконицу, парившую немного впереди. Он ведь ещё ни разу не летал в грозу и боялся её, как и любой другой дракон Дарлента.

Азар'ра почувствовала его страх через духовную связь, и в какой-то момент Иргор'ран вдруг осознал, что в его душу вливается тепло. Да ведь это она успокаивает его, отгоняя все страхи, показывая, как можно предугадать очередную вспышку, как именно входить в тот или иной воздушный поток! Он доверился ей, прогоняя сомнения прочь, и даже зажмурился, ведь их души сейчас стали одним целым, поэтому он мог видеть ЕЁ глазами.

Иргор'ран летел так, как подсказывала ему спутница, чувствовал то же, что чувствовала она, и вдруг осознал: он готов наперекор стихии находиться рядом с ней, с этой необыкновенной душой, чувствуя то, чего не чувствовал никогда ранее. Теперь дракон легко справлялся с порывами ветра – он ведь использовал опыт Азар'ры, – а потом они стали подниматься вверх, прямо сквозь тьму сгустившихся туч. Несколько раз губительная молния сверкала рядом, но Иргор'ран не боялся её, он верил направлявшей его драконице.

Золотой открыл глаза. Тучи были далеко внизу, а вверху – только бескрайнее, сверкающее звёздами небо. Дракон задыхался от восторга, переполнявшего его: он ещё никогда не получал такого наслаждения от полёта.