Серьезно я испугалась только, когда у меня стали одна за другой пропадать вены. Колоть в локтевой сгиб уже не удавалось, и приходилось раз за разом искать новые места для инъекций. Хотя я всегда колола очень аккуратно и с минимальным количеством «задувов», героин в смеси с димедролом за считаные месяцы сжег мне все основные вены. Помню, как в панике полезла в интернет за советами, накупила кучу всяких оказавшихся бесполезными мазей, а в конечном итоге, после того, как мои руки, несмотря на все ухищрения, превратились в сплошные дороги, при помощи одного опытного торчка все-таки открыла паховую вену. На приходе страх прошел, и в последующие разы я не только кололась самостоятельно, но и так искусно ставила менее «продвинутых» товарищей, что ко мне порой выстраивалась целая очередь из страждущих.
Настоящие проблемы начались позже. Однажды Стас не вернулся домой, и плевать бы мне было, в сущности, на Стаса (наши отношения сошли на нет вместе с подавленным героином либидо, и я давно воспринимала когда-то страстно любимого человека лишь как поставщика наркотика), но без дозы я опасалась не пережить эту ночь. Я прозвонила всю телефонную книгу в своем мобильнике, а когда сердобольные наркоманы дали мне наводку на «яму», вдруг поняла, что у меня нет денег.
История закончилась печально, но подвох состоял в том, что она вовсе не закончилась. И опять же черт бы с ними, с этими бумагами, которые я подписала наутро, кое-как перекумарившись «колесами», и не нужна мне была эта фирма, долю в которой у меня забрали те самые «правильные пацаны», и избитого до крови Стаса я больше не хотела знать и видеть, но на какие шиши мне теперь предлагалось покупать героин? Тогда я искренне раскаивалась в том, что проявила мягкосердечие и вняла мольбам мамы Стаса, чуть ли не на коленях просившей меня спасти ее пропащего сына и выполнить все требования «бизнес-партнеров». Наверное, это был последний всплеск человеческих эмоций, вскоре окончательно атрофировавшихся под воздействием героина.
С исчезновением нашего единственного источника дохода, кошмар вокруг нас стал практически осязаем, но в этом, по-моему, и заключалась главная подлость героина: чем прочнее наркоман подсаживается на иглу, тем меньше внимания он уделяет окружающим его вещам и людям. Моя квартира превратилась в притон, причем, сегодняшний контингент разительно отличался от недавней компании «мажоров». Все были какие-то грязные, неопрятные, с сожженными венами и язвами в местах уколов, прежних разговоров о несовершенстве бытия и убожестве мироздания среди них больше не звучало: приполз, вмазался, залип, вот и все общение.
Мы со Стасом последовательно продали все, что только можно было продать, но дозы росли, а более или менее ценное имущество таяло на глазах. Ко мне постоянно наведывались не то сотрудники коммунальных служб, не то судебные исполнители, требовали оплатить долги по квартплате и угрожали выселением. Обоснованно испугавшись, что мы можем остаться без жилья и от некуда деваться въедем в ее однушку, мама Стаса погасила часть задолженности, ей я тоже подписала какую-то бумагу (на тот момент я находилась в настолько невменяемом состоянии, что содержание этого непонятного документа запечатлелось у меня в памяти лишь бессмысленным набором убористых печатных букв), и набеги коммунальщиков временно прекратились. Однако, свято место пусто не бывает, и взамен к нам нагрянули наркополицейские.
