На переломе эпох. Исповедь психолога - страница 34

Я ответила, что я же не географию с национальностью изучала, у них же этими проблемами не занимаются. На что многомудрый шеф изрек: «А ты у нас не защитишься». И на мой вопрос, а что же мне делать, ответил: «В МГУ».

– Но я там никого не знаю, – пролепетала я.

– А я тебе здесь не помощник, – успокоил меня шеф.

Но все-таки он помог, правда, эту помощь я оценила не сразу, а лишь через несколько лет.

Он назначил обсуждение моей докторской на кафедре, которая должна была состояться через три дня. Мою диссертацию предварительно поверхностно просмотрели три рецензента, которые не имели никакого отношения к теме диссертации, что, однако, не помешало им разнести ее в пух и прах. Ответного слова мне никто не дал и я, как ошпаренная, в негодовании от такого оскорбительного и несправедливого отношения выскочила с кафедры. Ночь провела в тамбуре московского поезда, смоля сигарету за сигаретой. Однако в результате этого бессонного кипения произошло именно то, на что очевидно и рассчитывал шеф. Я начала смотреть со стороны на свою диссертацию. То есть, вынырнула из того моря теоретического и эмпирического материала, в котором тонешь, когда работаешь над докторской, и оценила ее собственным непредвзятым взглядом. И поскольку я, как говорится, была в теме, то подвергла ее критике и более существенной и более серьезной, чем мои рецензенты. И только переработанный вариант представила на кафедру социальной психологии в МГУ.

Однако, прежде чем представлять диссертацию в докторский совет факультета психологии МГУ, которым меня все осведомленные люди вполне справедливо пугали, мне пришлось изучить еще одну не менее, если не более сложную науку весьма непростых человеческих отношений вообще и в научном коллективе, в частности. Сколько раз позже приходилось наблюдать и в науке, и в искусстве, как талантливые и работоспособные люди оказывались выброшенными за борт, не постигнув этой науки человеческих отношений. Наверно, о них в народе говорят «Умная голова, а дураку досталась». А мудрая и остроумная Фаина Раневская на этот счет заметила: «Талант – как бородавка, садится, куда не смотрит». В этом отношении мне пришлось пройти суровую школу жизни задолго до защиты докторской.

Могла ли девочка, выросшая до 16-ти лет в глухой сибирской деревне, мечтать о защите докторской диссертации по психологии, о существовании которой в то время и не слышала. На этот вопрос может быть дан однозначно только отрицательный ответ. Но там, в этой деревенской школе, которая стояла на берегу лесной, с зеркальной гладью реки, рядом со сказочной красоты деревянным храмом, использовавшимся, естественно, под колхозный склад, закладывались и основы знаний и основы личности, без которых я вряд ли могла потом состояться. Там нас учили удивительные сельские учителя, отдающие сердце детям. Лишь немногие из них были присланы по направлению из центральной России, большинство было из местных жителей, окончивших педучилище в Таре или пединститут в Омске. И среди них особенно яркими и запоминающимися были выходцы из сиблаговских поселков, куда еще детьми, вместе с родителями, были высланы в суровые 30-е годы. К числу которых, кстати, принадлежал и мой папа, учивший нас биологии, с которым мы разводили кроликов и выращивали овощи на пришкольном участке. Эти учителя не только добросовестно учили нас литературе, арифметике и другим предметам, они еще сумели создать атмосферу дружбы, взаимопомощи и взаимоподдержки в школьном коллективе, где помимо уроков, жизнь била ключом, со своим школьным драмкружком, школьным хором, тематическими вечерами по субботам и спортивными соревнованиями по воскресениям.