Но вся проблема заключалась в том, что он всё равно добьётся своего. Меня не будут охранять круглыми сутками. Пойду в магазин или поликлинику, он найдёт способ до меня добраться. Поэтому я хочу быть там, где по нему запланировано нанесут упреждающий удар, чтобы избавить своё будущее и будущее малыша от этой жуткой угрозы.
– Слав, это не тебе решать, – мягко сообщила я. – Это мой осознанный выбор.
Стагаров сжал кулаки, когда Каст хлопнул его по плечу. Никто ничего не сказал, да и сам Сора промолчал, но я по взгляду видела всё, что он обо мне думал.
– Проблема в том, малая, что мы не можем принимать участие за территорией родины, – начал Сокол.
– Мы не сможем контролировать ситуацию, – перебил его Волк. – Я понимаю, что они лучшие в своём деле, но, Лиза… Ты же знаешь, что лучше близких людей никто не сделает.
Я куснула губу ещё больше начав нервничать. А мне нельзя, но боже мне так страшно. Я не представляю, что со мной Арген может сделать. Конечно, я не дамся, но… Я не могу знать, что задумал этот ублюдок.
– Мы сделаем всё, чтобы ребята из ССО её вытащили, – вставил свою реплику Звягин, на что его окатили презрением.
Ни Таран, ни его бойцы не лезли в этот диалог. Им было всё равно, потому что они выполняли свою работу, как и всегда.
Мы ещё раз обсудили, как всё это будет выглядеть на практике. Арген ещё не ставил условий транспортировки, но вопросы безопасности на территории России можно было решить уже сейчас. Второе отделение Тарана будет обеспечивать нам сопровождение. Встречу и посадку на борт будут контролировать снайперы, в число которых войдёт наш Сокол. Отдел разработки предположил, что доставлять нас будут частным самолётом. На месте уже никого не будет, поэтому важно, чтобы мы оба сохранили передатчики, которые на нас нацепят.
Основная задача – передать местоположение Амира. Но есть мысль, что до Амира я не доберусь, поэтому датчика и будет два.
– Ваш инструктаж начнётся с завтрашнего дня, – обратился к нам Ярцов.
И если Лисовский был с ним согласен, то я нет. Я понимала, что случится могло всё, что угодно. Я понимала даже, что могу никогда не вернуться из Сирии.
– Я могу попросить один день выходного? – спрашиваю уверенно.
В конце концов, даже смертникам дают возможность проститься с близкими.
Звягин долго смотрел мне в глаза, но в конце концов кивнул.
– Один день. После вы с Лисовским пройдёте полный инструктаж в течении трёх дней и пойдёте на контакт с Аргеном.
И я согласно кивнула, чувствуя тяжелый взгляд на своих плечах, на который могла ответить, но я не нашла в себе смелости. Слишком горчило во рту от страха, и я не хотела, чтобы он это видел.
Мне ещё нужно было хорошо подумать, как обеспечить собственную безопасность. Защитить малыша любой ценой, но при этом не сорвать операцию. Ведь, если они знают о моём положении, пожертвуют жизнями людей, но не позволят разобраться с Аргеном самой.
И у меня было несколько идей, которые предстояло хорошо обдумать.
***
Первое, что сделала Виноградова на следующий же день – это отправилась в уголовный розыск на встречу к своему другу. Мы молча следили за её передвижениями и понимали, что она вышла на курс прощания. Её мотив не трудно понять. Трудно принять, что она без всяких сомнений пошла на собственную жертву. Нет, Лисовский поступил точно так же, но ведь он это другое. Он мужик, в конце концов. Боец поживший и поведавший на своём веку достаточно, чтобы решиться на подобный шаг.
