Лиа шагнула вперёд.
– Тогда скажи мне одно. Почему ты выжил?
И тогда он сказал:
– Потому что она меня простила.
Карла не поняла. Лиа – замерла.
– Кто?
– Твоя мать.
В этот момент она выстрелила.
Пуля вошла между рёбер. Томас упал. Не сразу. Но взгляд его не помутнел. Наоборот – стал чистым. Почти светлым.
– Ты свободна, Арден, – прошептал он. – Теперь – ты.
После этого в здании подняли тревогу. Но сигнал утечки данных удалось остановить. Карла и Лиа сидели на лестничной площадке, обессиленные. Рядом – пустой автомат с водой, выключенный свет.
– Ты всё ещё держишь меня за руку, – сказала Лиа.
– Потому что хочу.
И в тишине, где звуки сирен были далекими, почти как шум моря, они поцеловались.
Не как обещание. А как факт.
Через два часа Итон вызвал их.
– Вы сделали невозможное. Но это только начало. «Ангелус» – не сеть. Это культура. И она живёт.
Он положил на стол новый файл.
Имя на нём: Симона Ковальски.
Местонахождение: Брюссель.
Роль: Куратор связей.
– Вам предстоит за ней поехать. Вместе.
ГЛАВА VII. Эхо каменных сводов
Каменные стены, стоявшие здесь века, были свидетелями чего-то большего, чем людская жизнь. Тот, кто первым построил монастырь, знал, что здесь не будет ни молитвы, ни покаяния. Эти своды не видели веры, они только принимали шепот тех, кто ступал по их темным коридорам. Они слушали, как внутри, в груди каждого, терзалась совесть. Они знались с тайной, невыносимо сильной, которая цепляла за душу и не отпускала.
Карла не знала, что именно привело ее сюда. Лиа была так далеко, ее след исчезал в лабиринте их недавней встречи, но Карла все еще чувствовала ее дыхание – где-то рядом, в воздухе, где её имя было невыносимо близким, но неуловимым. Шёпот Лии шёл откуда-то издалека, смешивался с эхо прошлого, но не мог найти её. Уходя, она оставила частицы своего сердца там, в этих каменных залах, так что Карла с каждым шагом становилась всё более уверенной: ей не нужно искать Лию, она найдёт её сама. В монастыре каждый камень был подслушан, каждое эхо говорило свой язык, и она чувствовала, как стены говорили ей то, что она должна была услышать.
Тёмные коридоры были мертвы, но воздух здесь всё ещё был влажным от дыхания предков, оставшихся в этом месте как теневые призраки. Ступени, покрытые пылью, вели вглубь, и Карла шла по ним, как будто у каждого шага был свой смысл. В каждом её движении было какое-то предзнаменование, словно этот шаг был уже предсказан кем-то, кто ходил здесь сотни лет назад. Стены с их холодной плотностью не делали её усталой. Они поддерживали её, словно каркас забытой судьбы.
И вот она остановилась перед залом, где тени были особенно плотными. Здесь не было света, не было жизни, но что-то всё-таки дышало в этом месте. Это было место, где стояли монахи, не совершавшие молитвы, где когда-то прятались те, кто сбежал от мира и был забытым даже для бога. Только воздух всё ещё оставался живым – живым для тех, кто мог почувствовать его.
«Здесь», – подумала Карла, – «здесь я найду ответ».
Она подняла руку, пальцы ощущали влажную поверхность стены, холодной и гладкой, как скальпель, который вырезает память. Никакого вдохновения, никаких воспоминаний. Лишь тишина. В тишине было много чего, гораздо больше, чем в любом слове. В тишине была любовь, потерянная в этих сводах, любовь, которая всё ещё оставалась живой – и которая не могла быть забыта.
Но в этом месте её чувства становились двусмысленными. Всё было загадочно, и в этом было что-то тягостное. Здесь было нечто большее, чем то, что Карла могла понять. Это не была просто любовь. Это была жертва. Это было не только желание, но и страх. И в этом страхе скрывалась не только она, но и Лиа. Всё переплеталось, как витки в старой цепи, ржавеющей и изнашивающейся с каждым годом, но не исчезавшей, а только становящейся всё более напряженной.
