На протяжении смерти - страница 3

Но они не остановились. Лиам развернул Марко, прижал его грудью к камню, его руки раздвинули ягодицы Марко, пальцы вошли сначала, растягивая, дразня, пока Марко не застонал, умоляя. Лиам вошёл в него медленно, наслаждаясь каждым дюймом, его движения были мучительно точными, пока Марко не начал биться о камень, его кожа покрылась кровавыми ссадинами. Волны били их, солёная вода жгла раны, усиливая каждый толчок, каждый стон. Лиам сжал горло Марко одной рукой, не перекрывая дыхание, но добавляя власти, его другая рука впилась в бедро, и он ускорился, доводя их обоих до края. Марко кончил, его крик заглушил шум моря, а Лиам последовал за ним, их тела содрогнулись, волны унесли их страсть в глубину.

Они рухнули в воду, смеясь, их кожа горела от соли и солнца, кровь смешивалась с водой, а море обнимало их, как любовник. Море отступило, оставив Лиама и Марко на берегу, где волны лениво лизали песок. Они лежали обнажённые, их тела вытянулись на тёплой, влажной поверхности, песчинки прилипали к коже, как крошечные драгоценности, сверкающие под солнцем. Воздух был солёным, горячим, а их дыхание ещё не выровнялось после яростной страсти. Лана и Эва остались в особняке, но здесь, на пляже, время принадлежало только им двоим.

Лиам лежал на спине, его тело было словно высечено из бронзы – широкие плечи, грудь с твёрдыми мускулами, покрытая тонким слоем тёмных волос, что вились от солёной воды. Его кожа блестела, капли моря стекали по впадинам между рёбрами, собираясь в ложбинке пупка, где песок смешался с влагой, образуя тёмные пятна. Руки, сильные, с выступающими венами, лежали вдоль тела, пальцы слегка сжаты, ногти обломаны от недавнего сцепления с камнем и кожей Марко. Его живот был плоским, с едва заметной дорожкой волос, что тянулась вниз, к паху. Там, между бёдер, покоился его член – даже в расслабленном состоянии внушительный, длиной около пятнадцати сантиметров, с толстой, слегка изогнутой формой. Кожа была чуть темнее остального тела, бархатистая, с тонкими венами, что проступали под поверхностью, как реки на карте. Головка, округлая, чуть приплюснутая, выступала из-под крайней плоти, ещё влажной от моря и их страсти, с едва заметным красноватым оттенком после недавнего напряжения. Мошонка, подтянутая от прохлады воды, лежала тяжело, кожа сморщилась в мелкие складки, покрытые редкими чёрными волосками, что прилипли к ней, как трава после дождя. Его бёдра, мускулистые, с твёрдыми линиями, были усыпаны песком, а на правом виднелся багровый след от ногтей Марко – память о их яростном слиянии.

Марко лежал рядом, на боку, подперев голову рукой, его тело было чуть грубее, мощнее, с налётом дикой силы. Кожа цвета оливок блестела от пота и воды, татуировки – змеи, розы, кинжалы – вились по его груди, плечам и рукам, влажные линии чернил казались живыми в солнечном свете. Его грудь поднималась с каждым вздохом, соски тёмные, напряжённые, окружённые редкими волосами, что спускались к животу – плоскому, с кубиками мускулов, слегка покрытому песком. Руки, сильные, с мозолями на ладонях, лежали расслабленно, но пальцы ещё дрожали от недавнего напряжения. Его член, вытянувшийся вдоль бедра, был чуть длиннее, чем у Лиама – около семнадцати сантиметров в покое, прямой, с гладкой, натянутой кожей, что переходила от оливкового у основания к розоватому на кончике. Головка была острее, полностью обнажённая, с тонким ободком, что блестел от соли и влаги, а вена, толстая и пульсирующая, тянулась вдоль ствола, от корня до середины, где слегка изгибалась. Кожа мошонки была гладкой, чуть сморщенной, с тёмными волосками, что слиплись от воды, два тяжёлых яичка лежали асимметрично, одно чуть ниже другого, подчёркивая грубую мужественность. Его ноги, длинные, с крепкими икрами, были усеяны песком, а на левом бедре алел свежий укус от зубов Лиама, края которого уже начали синеть.