Нам говорят, что нас спасет приватизация. Сомневаюсь. Даже если она будет проходить без теперешних перекосов. Ведь понятно, что усиление экономического интереса производителя, ради которого организована эта затея, наоборот, усилит стремление к сохранению монополии.
Так что, если хорошо подумать, требование «заморозить» цены – это не обязательно предсмертный вопль сторонников уравниловки. Речь может идти лишь о сознательном управлении государством ценовой политикой не на разрушение, а на созидание. Если правительство не будет легкомысленно отмахиваться от подобных предложений, тогда естественные трудности переходного периода не будут так болезненны и общество выйдет из него здоровым.
К сожалению, в выступлении главы государства по вопросам экономики было больше заклинаний о суверенитете, огульных обвинений хозяйственных руководителей в неумении работать по рыночному, критики неких политических сил, готовых в угоду своих амбиций устроить подобие Нагорного Карабаха. Если подобные политические установки останутся не только риторикой, а воплотятся в конкретные предложения президентского послания парламенту, то остается только ждать – какие, все-таки, потрясения заставят наших правителей в очередной раз с опозданием прислушаться к голосам из массы и потом выдать услышанное как божественно откровение.
«Кустанай»
22 июня
Подвиг народа в годы войны выше идеологического подхода
22 июня… В этот трагический день 53 года назад взрывами бомб, лязганьем танковых гусениц и тревожными фронтовыми сводками в жизнь советских людей вломилась война. Смерь безнадежно больного человека для окружающих людей очевидна, но вездесущая надежда на лучший исход всегда превращает его кончину в неожиданное несчастье. Атмосфера страны начала сороковых годов был пропитана фатальным ожиданием предстоящей войны. Не помогали, ни пакт о ненападении, ни заверения советского правительства. Для интуиции было слишком много настораживающей пищи. Тем не менее вторжение застало всех врасплох.
Первые тысячи погибших так и не узнали, что еще целых три года смерть будет собирать свой урожай на их родной земле, прежде чем сбудется установка тогдашних стратегов Красной Армии – вести войну с агрессорами на его территории. Не узнали они, как и миллионы других людей, которые после них легли в землю или вышли дымом через трубы лагерных крематориев, о том, что еще десятки лет оставшиеся в живых и их потомки будут бесплодно выяснять: что знал и думал Сталин; чем советские люди выиграли войну – патриотизмом, любовью к социалистической Родине, помноженными на боевой опыт и техническое превосходство, или страхом перед заградительными отрядами и перспективой попасть в штрафной батальон; и, в конце концов, кто же был настоящим агрессором: СССР или Германия.
Ученые, изучая природу, чтобы выявить свойства различных ее образований, подвергают их всяческим манипуляциям, вплоть до разрушения. Ради интересов познания они отстраняются от боли мучимых ими животных. Спасение человеческой жизни при помощи знаний, полученных уничтожением подопытных кроликов, нам стали дороже наших меньших братьев. А если мы изучаем свою историю, препарируя человеческое общество? Может ли апломб первооткрывателя быть прощен, если он грубо врываясь в достаточно тонкую материю – человеческую память, все там разрушает и, не открыв истины, говорит устами своего владельца: «Простите, но отрицательный результат тоже результат».
