На стрессе. Как превратить стресс в ресурс - страница 6

Все дело в восприятии. Результаты исследований, проведенных в Висконсине, показали, что восприятие способно влиять на последствия стресса. Стресс неизбежен, и, переживая, что он вас убивает, вы настраиваете себя на то, чтобы испытывать его постоянно, а не временно. А хронический стресс изматывает.

Часто стресс ассоциируется лишь с угрозами. Но возможности и сложные задачи тоже вызывают стрессовые реакции. Реакция на стресс – это не просто пережиток доисторического прошлого, когда человеку постоянно грозила физическая опасность.

Когда в мозгу срабатывает автоматическая реакция на стресс, ее интенсивность будет зависеть от того, насколько вас волнует текущая ситуация, насколько вы ее контролируете и какой риск для себя ощущаете. Речь идет об инстинктах, а не о логике. Если ваш «автопилот» зафиксирует, что вы способны взять управление на себя, то у вас возникнет реакция на вызов – волнение или воодушевление. Если этого не произойдет, появится реакция на угрозу – беспокойство, которое тоже может казаться волнующим. Чем больше риска и меньше контроля ощущается, тем выше будет уровень тревоги и тем интенсивнее ваш стрессовый «автопилот» будет заглушать логическое мышление, позволяя автоматическим реакциям взять верх.

Мировой рекорд в тяжелой атлетике – 483 килограмма. Вряд ли кто-то назовет рекордсмена слабым из-за того, что тот не поднял 484 килограмма! Но мы нередко говорим и ведем себя так, будто любые последствия стресса или потребность в обновлении обнажают нашу слабость. Да, по окончании тренировки в зале все мы не можем справиться с весом, который могли поднять в начале, – из-за усталости. Но на следующий день, после отдыха, мы становимся еще сильнее. Другими словами, временное ощущение слабости во время и сразу после получения положительных результатов от стресса – это нормально.

Прежде мне казалось, что «триггерные предупреждения» – это неплохо. Примерно через год после терактов 11 сентября друг прислал мне слайд-шоу со стихотворением, которое он написал в честь сотрудников экстренных служб. На одной из фотографий были люди, выпрыгивающие из окон Всемирного торгового центра навстречу своей смерти. Я разозлился: «Надо было предупредить меня. Мне не нравятся эти фотографии – видеть их больше не хочу». Он должен был сказать мне о них.

Дэйв, мой друг и деловой партнер, сказал: «Понимаю, почему они тебя так взволновали».

Что? Я не понимал, о чем он.

«Дело в пожаре на Пасху в Саут-Сайде».

Меня осенило: за несколько десятилетий до этого случая в Питтсбурге в Пасхальное воскресенье произошел крупный пожар в многоквартирном доме. Мы приехали на вызов, но спасательные работы пошли не по плану, и на моих глазах разбился мужчина, который упал с высоты девять метров. Я опущу подробности, но день был ужасный, и забыть его нельзя. Тем не менее я забыл… В какой-то степени. Хотя фотографии с терактом 11 сентября мгновенно вызвали стрессовую реакцию, я не уловил этой связи. Дэйв же легко провел параллель. Это пример силы социальной поддержки: его проницательность подтолкнула меня на долгий путь исцеления.

Теперь, когда у меня возникает стрессовая реакция, я замечаю ее, делаю глубокий вдох и, если она оказывается очень сильной, расцениваю это как сигнал: мне нужно кое-что проработать, чтобы стать сильнее. Это непросто, порой приходится прикладывать много усилий. Разговоры, письменные практики и работа с психологом на протяжении нескольких лет, в том числе и беседа с сыном погибшего (его успели спасти незадолго до того, как я прибыл на место, – я об этом не знал), помогли мне прийти в ту точку, где я могу обсуждать пасхальный пожар без слез.