На стыке эпох. Откровения дипломата - страница 3

Впервые я выехал за пределы нашего района в 3-м или 4-м классе – это была школьная экскурсия в Кокнесе. Мы отправились на осмотр руин замка, которые тогда ещё хорошо сохранились. Помню, что ехали в кузове грузовика. Двумя годами позже мы ездили на экскурсию в Сигулду. В составе танцевальной группы я побывал также в Алуксне. В Ригу я впервые попал, уже только когда учился в 10-м классе. Родители нас никуда не возили. Дома меня ждала только работа, работа и ещё раз работа. Кроме того, родителям не на чем было ездить – на двух колёсах далеко не уедешь.

Знакомство с родной Латвией происходило сначала именно благодаря школе, а позже и различным коллективам, особенно певческим и танцевальным. В наших домах до 1950 года не было даже электричества. У нас работало старое радио, по которому мы узнавали, что происходит в мире. Мы слушали «Голос Америки» на латышском языке из Вашингтона, прижимая ухо к радиоприемнику, потому что западные передачи сильно глушили.

Одним из моих любимых мест в Вилянах был кинотеатр. Кинотеатром его можно было назвать весьма условно. Сначала фильмы показывали на стене в сарае племенной станции, позже построили клуб, и уже в клубном зале кинопоказ проходил в несколько более достойных условиях. Обычно я старался смотреть самые новые фильмы после школы по пути домой. Кинорепертуар того времени был скудным и невесёлым – только о войне и военных героях. Много раз я видел фильм о Павлике Морозове. Я понял, что с моралью Павлика что-то не так.

События приходили и уходили. Умер Сталин. В тот день в школе и в других местах люди ходили как будто тихие и грустные. Но только как будто. Родители дома ликовали. Эта радость не должна была проявляться внешне.

Отец обычно был поглощён работой и говорил о том, как много леса и зерна надо сдать государству. К 1950 году мы всё это вывезли в Виляны и сдали государству. Больше всего тогда в народе говорили о больших налогах.

В 1950 году отец поступил на работу в совхоз, позже на селекционную станцию. До 1952 года зарплата отцу выплачивалась зерном. Лишь позже начали расплачиваться деньгами. Это были очень скудные времена. Мама не пошла на работу, потому что заботилась о нас, пятерых детях.

Помню, как сестра Текла вышла замуж за местного парня, вараклянца Константина Брока. В 1947 году ей исполнился 21 год. Свадьбу отпраздновали у нас дома, а на следующий день в доме жениха близ Вараклян. Во дворе стояло 15 конных экипажей. По тем временам это была основательная, богатая и широкая свадьба. Константин, как и его родители, был строителем.

Три моих брата по призыву отслужили в армии. Волдис (Владислав) служил 3 года в Краснодаре, Язеп и Янис – тоже где-то в России, точно не знаю где.

Лицемерная скорбь по поводу смерти Сталина исчезла, и начались времена Хрущёва. Вдоль дорог появилось много кукурузы – и много анекдотов, не про кукурузу, а про её поклонника Хрущёва.

В семье много упоминался тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Латвии Ян Калнберзинь. Народ хорошо отзывался о нём. Мои родители и их знакомые говорили, что Калнберзинь – настоящий любимец крестьян, очень помогающий селянам и чувствующий боль людей.

Хотя советская власть официально проповедовала атеизм и заявляла, что ходить в церковь плохо и что Бога нет, я продолжал ходить в церковь и, будучи школьником, даже пел в церковном хоре. В детстве и в школьные годы я часто сталкивался с тем, что официальная власть говорит одно, а в реальной жизни всё происходит совсем иначе и всё это вообще воспринимается как абсолютная норма жизни. Много было разговоров, и многое я слышал. На племенной станции отец и его коллега должны были вырастить 30 лошадей. Каждый день после школы, а также по субботам и воскресеньям я помогал ухаживать за лошадьми – пас их днём, а летом, ночью, помогал кормить, чистил сараи, сгребал навоз. Слушал взрослые разговоры во время перерывов. О чём там только не говорили! От политики до самых обычных бытовых вещей, где можно что-то купить или обменять на что-то.