Она внимательно его слушала.
– А как много придется заплатить вам?
– Мы предложим продать нам оптовую партию, – сказал он. Его босс велел ему начать с сорока центов и дойти максимум до шестидесяти. И, разумеется, если воск окажется слишком старым, если он засох, то сделка не состоится.
– И вы повсюду разъезжаете, чтобы делать такие закупки? – спросила Сьюзан.
– Повсюду. На восток до самого Денвера, ну и по всему Побережью. Вплоть до Лос-Анджелеса. – Он нежился в лучах своего величия.
– Очаровательно, – сказала она. – И никто не знает, где вы добываете то, что продаете. Наверное, обычные розничные торговцы очень на вас злятся и хотели бы знать, не продают ли вам их поставщики товары с большими скидками, нежели им.
– Так оно и есть, – подтвердил он. – Но мы никогда не раскрываем своих поставщиков. – Он понял, что разглашает информацию, которую обычно держат в тайне. – Иногда, само собой, мы получаем товары непосредственно от местных оптовиков, по их цене. А по-настоящему хорошая сделка – это поехать к производителю (у нас есть свои большие грузовики) и купить товар прямо там, по оптовой цене или даже ниже. И еще, когда разоряется какая-нибудь розничная торговая точка, мы скупаем товары там. Или избытки, которые не пользуются спросом. Или даже старые товары.
Сидя за столом, Сьюзан Фейн двигала своей чашкой кофе с коньяком так медленно и уныло, что он понял: его рассказы подействовали на нее удручающе.
– И такие сделки происходят постоянно? – тихо проговорила она. – Неудивительно, что я ничего не могу добиться.
– Вы же не занимаетесь розничной торговлей, – сказал он. – Верно?
– Да так, – апатично отозвалась она. – Время от времени продаю пару лент для пишущих машинок да по нескольку листов копирки.
Она поднялась, отошла и встала, глядя на него со скрещенными под грудями руками. Ее пояс все еще был расстегнут, из-за чего верх юбки отделился от того места, где должен был удерживаться, и две кромки материи свисали свободно. У нее были по-современному узкие бедра, и у Брюса сложилось впечатление, что если она не застегнет свой пояс, то вскоре кое-что постепенно соскользнет. Но она по-прежнему не обращала на себя внимания; на лице у нее было хмурое, задумчивое выражение. Он заметил, что она стерла помаду, из-за чего ее губы пересохли, приобрели соломенный цвет и покрылись бесчисленными разбегающимися трещинками. Кожа у нее тоже была суховатой, но, натянутая, выглядела гладкой. Несмотря на совершенно черные волосы, она была белокожей. А глаза у нее, увидел он, были голубыми. Внимательнее присмотревшись к ее волосам, он обнаружил, что у корней они имели рыжеватый оттенок. Так что она их явно красила. Это объясняло отсутствие блеска.
Я знаю ее, снова подумал он. Я видел ее раньше, говорил с ней, она мне знакома – ее голос, манеры, выбор слов. Особенно выбор слов. Мне привычно ее слушать. Этот голос отменно мне известен.
Пока он это обдумывал, с крыльца в дом вкатилась огромная звуковая волна. Дверь распахнулась, и множество людей устремились внутрь, включая свет и переговариваясь. Пег и ее конторские приятели вернулись в дом, накупив имбирного пива.
Не моргнув глазом – как будто и не слышала шума, – Сьюзан сказала:
– Мне все это очень и очень интересно. Думаю, так оно и должно быть. Это ведь более или менее новое направление в торговле. Собственно…
Она повернула голову, когда на кухне появилась Пег с бумажным пакетом на плече.
