Виктор провожал своего подмастерья в полной тишине. Борис не хотел с ним разговаривать, ведь он подстроил все это представление. Вопросы размножались почкованием в голове юноши, но обида наглухо запечатала ему рот. Мастер не мешал вести внутренний монолог своему спутнику, даже шел немного позади.
Борис не заметил, как мысли привели его обратно в состояние обиженного мальчишки. Ведь нельзя же так с ним, с живым, чувствующим, осознающим себя чело… ах да, унтом. Что теперь делать с этим ярлыком, он тоже не представлял. Хотя, какая разница, плавать в море людей или в море унтов? Судя по всему, у них есть своя валюта, работа от обычной не отличается, а способности превосходят человеческие, но против людей они их не обратят. Что-то было в этом новом мире – слабый привкус чего-то еле различимого и приятного – только вот проводник достался Борису какой-то мутный. Все у него черное или белое, можно или нельзя, казнить или помиловать. С другой стороны, Виктор – его начальник, а начальство по-другому не умеет. Жизнь кардинально не поменялась, но отличия есть: теперь от нового босса не сбежать. В груди потяжелело, а губы еле заметно задрожали.
– Ну, что Вы, Хозяин? – сказала кобра, показав головку из-под воротника. – Воспитательный процесс никому не нравится, иначе в нем не было бы никакого смысла.
– Лучше бы он мне подзатыльника дал и сказал: «Не кури», – буркнул Борис.
– Зато Вы точно оставите эту вредную привычку, здоровью не навредите. Курение портит кожу и не только.
– А если я хочу вредить, если хочу портить?! – он продолжал бормотать себе в плечо. – Мне хочется. Я совершеннолетний, мне можно. Почему я не должен?
– Мне тоже хотите навредить?
Он остановился и посмотрел на небо. Закатное солнце окрашивало редкие перистые облака теплыми тонами желтого, красного, малинового и оранжевого. Юноша набрал в грудь воздуха, задержал дыхание на пару мгновений, а затем медленно выдохнул.
– Я тебя понял. Нельзя, так нельзя.
Каждый человек запоминает по-разному – кто-то на слух, кто-то зрительно, кто-то только повторением и никак иначе. Запах в наших воспоминаниях играет отдельную роль, он пристает к памяти, как инъекция, проникающая в мышечные волокна мягкого места: один раз попала, уже не отделаешься. Детство, свое или чужое, запоминаешь похожим образом, оно, как и любое «раньше», лучше сегодняшнего дня. А раньше детства ничего не было, поэтому воспоминания о нем самые любимые и остаются с нами навсегда.
Чаще всего в детстве Борис делал с бабушкой только одну вещь – куда-то ходил. Они посещали магазины, рынки, парки, почту, цирки и прочие места. Разнообразные визиты накладывались друг на друга в памяти, поэтому эти моменты легко в ней запечатлелись. Во время таких прогулок бабушке приходилось тратить деньги, а их ценность внук не понимал. Но одно было ему совершенно ясно: в этом мире много всего, и попробовать это нужно как можно скорее. Вдруг завтра он не увидит перед собой шарики, игрушки, воздушную кукурузу, пирожные, или их вообще уже не будет никогда. Капризы переживались бабушкиным терпением и ничем не гасились: нечем было, да и ребенок мог привыкнуть, что его ревущий рот непременно закроют условной конфеткой. Иногда Борис получал то, чего хватало для более-менее счастливого детства. Такие вещи он ценил, бережно хранил и старался получить от них как можно больше.
