– Как можно, господин подполковник. Я с Вами знаком не один день. Очень Вас уважаю и дорожу Вашим доверием.
– Что же… Зови меня в каюте по имени-отчеству. Не забыл…
– Да ни боже мой, Лев Константинович!
– Слушай меня внимательно, Саша. Во-первых, вот смотри – в самом низу этого вещмешка в плотной водонепроницаемой бумаге лежат все мои накопления за последние годы службы, они обменены мной на золотые изделия и драгоценные украшения. Всё предназначалось моей семье – жене и дочке. Но где они теперь – не ведаю. Я их отправлял на всякий случай в Крым. Вестей от них нет.
Чуть помедлив, продолжил, доставая из кармана кителя две сложенные вчетверо иллюстрации:
– Я обожаю акварели Великой Княжны Ольги Александровны Романовой. Хороши её пейзажи. Это демократичная, доброй души женщина, с русским характером. Она году в 1917 развелась с мужем – принцем Петром Ольденбургским, и вышла замуж за любимого человека. Я был знаком с ним – это Куликовский, офицер лейб-гвардии кирасирского полка. Брак был счастливым, появились на свет два сына. В войну бойцы её знали, как сестру милосердия. Муж и она, как говорится, фронтовики… О, да у тебя, Александр, глаза просто горят!
– Знаете, господин подполковник, это прекрасная история. А в нашем селе жил живописец. Учитель мужской школы. Он как-то выставлял свои работы в актовом зале. Мне они нравились. А чьи Вы держите иллюстрации?
– Здесь работы английского художника Эдмунда Блэр Лейтона. Впрочем, тебе, вероятно, его имя ни о чём не говорит. Он утончённый мастер, его конёк – исторический жанр, излюбленные темы – из Средневековья и эпохи Регентства. Вот случайно у знакомого нашего русского художника наткнулся в его альбомах на эти иллюстрации. Он их мне подарил. Смотри, его картина – Lady in a Garden. Героиня – это почти копия моей супруги. Или вот работа The Accolade: точь-в-точь дочь моя.
Аккуратно сложив иллюстрации, спрятал в китель. Затянувшись ароматной папироской, продолжил:
– И, во-вторых, Александр, значит, если что, так сбереги эти иллюстрации, о них знают мои родные. Ладно-ладно, без эмоций. Последние дни меня одолевает нехорошее предчувствие. Ну, мало ли что. Война идёт нешуточная, братоубийственная. Ни одна из противоборствующих сторон не даёт спуску. Так что, в-третьих, ежели со мной что-то случится весьма неприятное, то доверяю тебе владеть всем этим добром, всем моим имуществом. О том держи-ка мою дарственную на твоё имя. В карманах моего кителя найдешь мои документы, в них листок с предполагаемым адресом моей семьи за границей. Если отыщешь их, то половину моих сбережений отправь или передай им, остальное – тебе. И ещё: если что, то обязательно сними с меня золотой нательный крест и мои часы. По ним тебя мои родные обязательно узнают, если когда встретишься с ними. И кое-какие деньги лежат в моём кошельке. Да, о наградах. Я не хочу с ними лежать в этой земле, потому что местный люд может надругаться над телом и похитить мои медали и ордена.
Помолчав, словно вслушиваясь в свой внутренний голос, продолжил:
– Особо дорожу орденом святого Георгия. Приятно носить на груди и новую награду – орден «Освобождение Сибири». Он – будто своеобразная снежинка, а в центре, как видишь – сибирский герб, а сверх него – герб России. Геральдик был, наверное, оригинальный мастер. Смотри: между концами ордена в верхней его части кедровые ветки с шишками, под ними два горностая, внизу – головы мамонтов, – при этом Костовский весело рассмеялся. – Ну, мы сейчас настоящие мастодонты! Мой орден с мечами, значит, военный. А без мечей награждают лиц гражданских. Александр, не хмурься. Скажи, а, знаешь ли, как появились в нашей сибирской армии новые ордена?
