Come sail away, come sail away, come sail away with me, ла-ла-ла-ла…[5]
Опять эта песня.
Светофор меняет цвет, водитель жмет на газ.
Смысл секса в том…
У секса нет смысла.
Просто спустя столько лет могут возникнуть некоторые затруднения. Бывают ночи, когда чувствуешь, что… Как бы сказать… То есть не то чтобы тебе так уж хотелось секса, но перспектива превратиться в этаких полусупругов со взрослой проблемной дочерью и добрыми, хотя и несколько язвительными отношениями, уже не предполагающими секса субботней ночью, после вечеринки с дегустацией хваленой эксклюзивной водки Елены Петровой и выпитой потом в ресторане бутылки вина, привлекает тебя еще меньше.
Ему сорок четыре. Всего сорок четыре. Ей нет еще и сорока одного.
Рези в желудке, конечно, не способствуют сексуальному пылу. Кстати, что это может быть? Язва? Как ощущаются первые симптомы?
Она ныряет под одеяло в трусах, майке “Ханес” с V-образным вырезом и в хлопковых носках (у нее круглый год, до самого лета, мерзнут ноги). На нем – белые обтягивающие боксеры. Они проводят десять минут с Си-Эн-Эн (в Пакистане взорвали грузовик, начиненный взрывчаткой, тридцать семь погибших; в Кении подожгли церковь, число жертв уточняется; в Алабаме какой-то ненормальный сбросил с двадцатипятиметрового моста своих четверых детей – про лошадь ни слова, но, конечно, это могло бы попасть только в городские новости), затем, после короткого перескакивания с канала на канал они натыкаются на “Головокружение”[6], на ту сцену, где Джеймс Стюарт привозит Ким Новак (версию Мадлен) в миссию, чтобы убедить ее, что она не реинкарнация покойной куртизанки.
– Надо выключить, пока мы не втянулись, – говорит Ребекка.
– Который час?
– Начало первого.
– Сто лет не видел этого фильма.
– Между прочим, лошадь до сих пор там.
– Что?
– Вот эта лошадь.
В следующем кадре Джеймс Стюарт и Ким Новак сидят в винтажной карете, а еще через секунду на экране возникает лошадь в натуральную величину, сделанная из чего-то вроде папье-маше.
– Я думал, ты о сегодняшней лошади.
– А… Нет. Забавно, когда происходят такие наложения. Есть специальное слово…
– Симультанность. Откуда ты знаешь, что лошадь еще там?
– Я там была. В этой миссии. Студенткой. Там до сих пор все точно так же, как в кино.
– Ну, может быть, сейчас ее уже нет.
– Давай выключим.
– Почему?
– Я слишком устала.
– Но ведь завтра воскресенье.
– Ты же знаешь, чем кончится.
– Что кончится?
– Фильм.
– О да. А еще я знаю, что Анна Каренина бросится под поезд.
– Смотри, если хочешь.
– Нет, если тебе не хочется…
– Я устала. Завтра весь день буду вареная. Ты смотри.
– Но ты ведь не сможешь спать с включенным телевизором?
– Я попробую.
– Нет, зачем, не нужно.
Они досматривают до того места, когда Джеймс Стюарт видит – думает, что видит, – как Ким Новак падает с колокольни. И выключают сначала телевизор, потом свет.
– Нужно как-нибудь взять диск, – говорит Ребекка.
– Обязательно. Потрясающий фильм. Удивительный.
– Даже лучше, чем “Окно во двор”.
– Ты думаешь?
– Не знаю. Много лет не смотрела ни того, ни другого.
Они оба колеблются. Может быть, ей бы тоже хотелось просто уснуть? Не исключено. Всегда есть тот, кто целует, и тот, кого целуют. Спасибо, месье Пруст. Да, кажется, она бы предпочла пропустить секс. Почему она охладела к нему? Конечно, он набрал пару-тройку лишних килограммов вокруг талии. Да и его зад потерял былую упругость… А что, если она его разлюбила? Чем бы это было для него – трагедией или освобождением? Что бы произошло, если бы она отпустила его?
