Людей Святых не прочь спросить,
Затем отпеть всей церковью нужно,
И закопать его поглубже.
Да завтра пасха, в храм пойду,
Святой воды там наберу,
Кулич поставлю, освящу,
Всех нищих медью одарю».
Задумался Ильич в портрете,
Как быть теперь на этом свете,
Кто закопает, отпоет,
Теперь уж черт не разберет.
Учитель наш сказал втихую:
«Неси лопату штыковую,
Возьмем директора «москвич»,
Доволен будет наш Ильич.
На Красной площади, в углу,
Отроем яму поутру,
Положим Ильича скелет,
А сверху школьный постамент.
Все дети станут приходить,
Стихами будут говорить,
На постамент цветы внесут,
Рукою отдадут салют».
Прослушав эту ерунду,
Я этой паре говорю:
«Какую вы несёте чушь,
Сейчас, ей-богу, рассмеюсь.
На Красной площади, в углу,
Ильич схоронен поутру?
На свалке, если Бог позволит,
В земле поганой похоронят.
Пусть прогниют его все кости! —
На крик я перешёл от злости, —
Бальзам и кожу пусть сдерут,
Чтоб не видать нам этот труп.
Вам не дано двоим понять:
Россия – это наша мать,
Мы первыми в земле родились,
Навеки с Богом покрестились.
Мы в мир приходим Православный,
Над нами Крест летает славный,
Когда уходим в мир иной,
В ногах стоит он, наш родной.
А в церкви нашей красота,
Стоят иконы в три ряда
Лики Святых и Православных,
Нет среди них простых и главных.
На голове Христа венок,
Терновый путь наш так далёк,
Он нам дорогу освещает,
Прозреть людей всех призывает.
При жизни на груди просвет,
Несём нательный Бога крест,
В рожденье нам его вручили,
На жизнь с Христом благословили.
Вам, двум убогим, не понять,
Что есть Христос и Бога Мать,
Есть наша родина Россия,
Она природы всей Мессия».
Учитель говорит: «Постой,
Малыш наш добрый, не плохой,
Как в ночь страстну́ю нам вдвоём,
Сходить на Пасху в храм тайком?».
Ильич наш разом разозлился,
С учителем не согласился:
«Собрались в храм идти тайком?
Вот натравлю на вас райком!».
Учитель шёпотом: «Ильич,
Возьмём тебя, столетний хрыч,
В рулончик завернём портрет,
Оставим дырочку, просвет.
Глазком ты будешь наблюдать,
Как выглядит Иисуса мать,
Как свечи мы Святым зажжём,
И как помолимся вдвоём».
А я учителю в ответ:
«Нет, не возьмем с собой портрет,
Нас не поймёт Святой народ,
Откуда с вами этот сброд».
Учитель: «Смилуйся, внучок,
Хотя бы маленький клочок
В храм надо взять с собой на Пасху,
Чтоб освятить злодея маску».
«С клочком я в церковь не пойду,
Горит Ильич сто лет в аду,
Грехи свои там выжигает,
Об этом каждый Русский знает.
Представь себе, вот мы пришли,
Портрет злодея принесли,
Вокруг стоит честной народ,
В руках портрет, сидит там чёрт.
Что скажет нам с тобой народ?
С какой планеты этот сброд,
На пасху, в храм, в Святой день наш,
Чертей пригнали на шабаш.
Славянский, русский наш мужик,
Метлу, топор возьмёт и штык,
Начнёт гонять нас и чертей,
Отметим славно юбилей».
Ильич со стенки: «Я же свой,
Ведь я такой, как он, Святой,
В делах своих весь класс со мной,
Один лишь ты такой дурной».
«Кричишь ты мне, что я дурной,
Смотри, а надо мной – Святой,
В делах твоих, с тобой весь класс,
Замылил ты Российский глаз.
Ты подожди ещё немного,
Откроется детей дорога,
В храм не пойдут, а побегут,
Не нужен им, Ильич, твой кнут.
Прозреют дети от болезни,
Начнут петь правильные песни,
Россия – гордая страна,
Святая родина моя».
«Да ладно, мне всего сто лет, —
Кричит Ильич нам в кабинет, —
В честь юбилея пожалейте,
Святой воды хотя б налейте.
Святая Пасха на дворе,
А я повис здесь на стене,
Хотел я повстречаться с Богом,
Лишь лоб расшиб перед порогом.
