Насторожились все в момент,
Кто будет зажигать фрагмент,
Кому доверит вся страна,
А совесть в партии одна.
Настал торжественный момент,
Пусть Лёня наш зажжет фрагмент,
Достоин он такой награды,
Нельзя чинить ему преграды.
Наш Лёня, словно Прометей,
С огнём к звезде ползком скорей,
Дополз до самой середины,
Газ с опозданием открыли.
Поднёс он факел, не горит,
Ильич на корточках сидит,
Потом поднёс ещё два раза,
Зажглось, он встал, ногам отрада.
Скрипит Ильич, идёт к венкам,
А голос шепчет «как ты там»,
«Всё хорошо» в ответ звучит,
Нахмурил брови Леонид.
Учитель снова наступал:
«Израиль всем урок нам дал,
Арабов он атаковал,
Дипотношения прервал.
Война велась всего шесть дней,
Иуда, старый наш еврей,
Разбил арабов в пух и прах,
Наверно потерял он страх».
Затем учитель говорит:
«Наш Че Гевара, друг, убит,
Подстерегли на Кубе янки,
Весь мир оплакивал останки».
Учитель в крик заверещал:
«Народ наш очень долго ждал,
Пришёл Октябрь, юбилей!», —
Какой учитель наш халдей.
Ильич наш Лёня на параде,
Всем коммунистам – по награде,
Простому люду – всем привет,
Смотри червонец на просвет.
Прошло всего лет пятьдесят,
Учитель напрягает взгляд,
Опять Ильич заснул, сопит,
Иудин юбилей проспит.
Мы родины своей сыны!
«Служили вы у сатаны», —
Шептали детские уста,
А глазки – к Богу в небеса.
Учитель вновь заверещал:
«Октябрь родину спасал»,
А я ему: «Смотри на рот,
В России пьяный приворот».
Учитель снова глотку рвал:
«Мой дед за это жизнь отдал!»,
«Да лучше б в церковь он сходил», —
В ответ ему я говорил.
Опять учитель в крик кричит,
За дверью уж звонок звенит,
Бегут все дети в туалет.
«А ты сиди!», – кричит дуэт.
Ильич очнулся на звонок,
Проспал от старости урок:
«Ну что, обсудим на троих?»,
Я мал ещё, я не привык.
Учитель: «Что ты говоришь,
Он маленький, ещё малыш,
Останемся когда вдвоём,
Тогда и выпьем и нальём».
Учитель снова объявляет:
«Теперь Октябрь тебе мешает,
Народу праздник, юбилей,
Чем не доволен ты, злодей?».
«Злодей не я, – висит в портрете,
Пока не знают это дети.
И юбилей ваш сатаны,
Разграбили вы полстраны.
Чума всех красных на планете,
Лекарство от неё в декрете,
Придет пора, родится Мать,
Придётся вам ответ держать.
Представьте вы, что вас несут,
На Бога благородный суд,
В одной из чашек ваш скелет,
Напротив Бога амулет.
Вам первый он задаст вопрос,
Вплотную подойдёт Христос.
«Где амулет, что ж не принес?»
Стеречь вас будет сильный пёс.
Что вы ответите тогда,
Попав с земли на небеса,
Что вас Ильич крестить забыл,
Вместо креста звезду вручил.
А может человек Святой,
Прошёл вас мимо, стороной,
А может быть, врата закрылись,
Поэтому вы не крестились.
А Бога суд, он справедливый,
В аду гореть тебе, строптивый,
Коль душу дьяволу продал,
Ильич себя уж там видал».
Ильич опять за возмущался:
«Да, да, я с Богом пообщался,
Горю в аду уж много лет,
А вот портрет мой, амулет.
Иконой служит мой портрет,
Тебе, учитель, амулет,
А тело жаль, что не в земле
Который год лежит в Кремле.
Отлили памятников мне,
Стоят они по всей стране,
Их больше, чем церквей в России,
Родню об этом вы спросили.
Гореть в аду мне много лет,
Не вижу я Святой свой свет,
Но, слава Богу, я крещёный,
Всё ж я учитель одарённый».
Учитель строго Ильичу:
«Гореть, как ты, я не хочу,
Я выкину свой партбилет,
Надену в церкви амулет.
А в класс, на стенку, чтоб был свет,
Повешу Бога светлый крест,
Портрет, Ильич, я твой сниму,
В каптерку тёмную снесу.
На скорбный день я раз в году
Портрет твой школе покажу,
