– Уволь. Мне и ночи хватило.
– Мне жаль, – с раскаяньем ответила Лена, глядя мимо меня. За автомобильное стекло.
В глазах, то же выражение, что и у Алекса, который, кстати, так и не появился, даже проводить. А сердце так ждало.
Купленные им вещи, из-за принципа не взяла. Сначала аргументировала тем, что у любителей волков ничего не возьму. Ленка не в счёт, она почти родная. Ей простительно всё. Теперь же не хочу выглядеть продажной. Будто, как бы не препиралась, а за шмотки отдалась. Пусть смешно и наивно, но я решила стоять на своём. Подтверждая, что я это я. Что не уступила и не сдалась. Ведь, как известно, начинается с малого.
Пост проехали не останавливаясь. Ленка беспощадно жала педаль газа и на мои замечания никак не реагировала. К гадалке не ходи, она зла. Вот только из-за чего?
– Лен! Лена! – не оставляю попытки достучаться до неё.
– Что?! – всё же отозвалась она.
Повернула на меня голову. Её глаза вдруг неестественно сверкнули. Такое может быть только у зверей, не у людей. Испуганно шарахаюсь, но стою на своём:
– Скорость сбавь, – прошу.
– Что и скорости тоже боишься? – рыкнула подруга в ответ.
«И что на неё нашло?»
Ничего не понимая, с нарастающей вновь паникой, ору, что есть мочи:
– Тормози, сучье отродье!
Откуда взялась эта, несвойственная мне и никогда не слышанная мною, фраза, не знаю, но эффект она возымела фантастический. Блеск из Ленкиных глаз пропал, она пару раз сморгнула и наконец нажала тормоз. Вскоре остановилась и вновь обратилась ко мне:
– Надь, прости. Я, я не хотела. Я…
– Да пошла ты! – выкрикиваю, перебив её, – Сектанты хреновы. Даже знать ничего не хочу.
Выпрыгиваю из машины и иду к дороге, что ведёт в город. Дальнейший путь знаком. Именно там я срезала угол, чтобы догнать грузовик. Ленке на такой скорости в отличие от грузовика понадобилось минут двадцать, так что ещё метров двести по лесу, и я на основной дороге.
– Надя, ты куда? – раздаётся в спину голос подруги, – Ну прости меня, – голос слышится ближе, поэтому ускоряю шаг.
У меня одно желание – поскорее оказаться, пусть в шумном, но логичном и понятном городе. Страх свихнуться так реален.
– Не глупи, Надь, – обречённый, далёкий голос. А потом вдруг крик страха, - Берегись!
Ногу, чуть выше колена, вдруг обжигает болью. Падаю и с мыслью: «Она, что совсем ополоумела?» оборачиваюсь и открываю рот для визга. Кто-то его затыкает ладонью, а потом куда-то меня волочёт. Я же не могу оторвать взгляд от лежащей в дали подруги и мужчины, стоящей над ней с арбалетом.
Путь вглубь леса окончен и молодой, полноватый мужчина, почти мальчишка, швыряет меня к одному из стволов деревьев. Наставляет в грудь арбалет. Оглядываю, как оказалось проткнутую арбалетным болтом, ногу.
– За что? – шепчу, – Вы кто?
Трясущимися руками стараюсь пережать рану, но мешает торчащий болт. Из-за боли боюсь к нему даже прикоснуться. Слёзы непонимания идут из глаз. Нервы уже некуда натягивать, поэтому откинув все страхи, ору:
– За что, сукин ты сын?
Эта фраза явно становиться моей любимой, так как приводит людей в чувства на раз. Вот только паренёк вместо того, чтобы просить прощения, ударил меня кулаком по лицу и выкрикнул своё:
– Не смей сравнивать меня и мою мать с собой! Ты, животное.
– Что? – продолжаю злиться я, – Это я-то животное? Ты в зеркало давно смотрел?
Следующую фразу паренька прервал треск веток. К нам, таща всю израненную, но всё равно брыкающуюся Ленку, вышел изрядно потрёпанный второй паренёк.
