– Лена, – бросаюсь к рядом брошенной подруге.
Ей прострелили ногу и плечо, но она не плачет, а как-то по-звериному хрипит и вновь сверкает глазами. В другой ситуации я испугалась бы, но понимаю, что от такой боли любой озвереет. Вновь получаю удар в челюсть. Темнеет в глазах, и я едва не теряю сознание. От того слышу искажённый, рычащий, принадлежащий подруге голос:
– Не трогайте её. Она не одна из нас. Не нужна она вам.
– А мы это сейчас проверим, – сплюнул долговязый, что притащил подругу, – Эта уже проявила себя, – обратился он к другу-пухлячку, – Займись своей, – кивнул на меня.
– С радостью, – хохотнул тот в ответ, водя арбалетом, вверх-вниз, – Как думаешь, куда лучше?
– В руку давай, – посоветовал долговязый, не отводя взгляда с Ленкиного лица.
Этот гад, нажимая ботинком на торчащий из ноги девушки болт и совершая им круговые движения, кайфует от гримасы боли на её лице.
«Мама дорогая, это же самые натуральные маньяки. Я не вынесу этого. Одно единственного ранения в ногу и темнеет в глазах от боли, а здесь такое. Я не смогу, как она. В живых нас, судя по всему, оставлять не собираются, поэтому не стоит доставлять этим ублюдкам удовольствие. Надо сделать так, чтобы сразу убили».
От осознания и сделанного вывода страх вязкой субстанцией разошёлся по венам, проник в каждую клеточку организма. Проще решить нежели сделать.
– Герои, – дрожащим голосом, но с издёвкой выдавливаю из себя, – Мучают двух беззащитных, слабых женщин. Ваши мамы могут гордиться вами.
Отнимаю руки от раны и начинаю хлопать в ладоши. Как бы ни было страшно, поднимаю взгляд на своего мучителя. Как только мой, надеюсь спокойный и осуждающий, взгляд встретился с испуганным и истеричным взглядом пухлячка, раздаётся его возглас:
– Сдохни тварь!
Дальше гулкий звук арбалетной тетивы.
Из-за всех сил стараюсь не зажмуриться и только благодаря этому замечаю, как меня закрывает чьё-то тело. Противный звук попадания в плоть. Увы, не мою.
11. 11
Лена падает к моим ногам и её начинает выгибать. Каждый её сустав хрустнул, а по телу вдруг пробежала полоска серебристой шерсти. Пальцы неестественно изогнулись, выступили когти. Утробный рык перешёл в булькающий хрип и у моих ног вместо подруги оказался серебристо-белый волк.
– Что, за? – в панике отползаю от туши, – Как? Как так? Она. Она же, – так и не могу сформировать мысль.
Не веря в происходящее, ищу взглядом подругу. Не могу поверить в то, что увидела.
– Что? Что вы с ней сделали? – кричу двум мучителям.
– А она по ходу и правда не в курсе, – сплюнул и произнёс долговязый.
– И что теперь делать? – дрожащим голосом ответил пухлячок.
– Свидетели нам не нужны. Убей.
– Я на это не подписывался! – в панике завопил пухлячок, – Одно дело на зверей, а тут это, – взмах руки на меня.
– Не истери, – цыкнул на него друг, – Она ехала с ней, – кивок на волчью тушу, – значит либо подруга, либо чья-то подстилка. Скорее всего и то и другое.
– Нет! – стоял на своём пухлячок, – Я не буду этого делать. Я ухожу, – развернулся, чтобы уйти.
– Постой, – остановил его долговязый, – Давай сначала закончим, а эту, – вновь кивок на меня, – возьмём с собой. Пусть старший решает.
– А что заканчивать? Сдохла.
– Э-э, нет. Типичная ошибка новичков. Эти твари живучие.
В подтверждение слов долговязого туша зашевелилась. Волчица пыталась встать. Парни отпрянули и выставили вперёд арбалеты. Долговязый, недолго думая, стреляет в последнюю, не перебитую лапу животного и с омерзением сплёвывает. Волчица, чуть рыкнув, падает вновь. Взгляд знакомых, Ленкиных глаз устремлён на меня. В нём она как бы извиняется и прощается одновременно.
