Напарники - страница 9

Пока Ксю развлеклась своими наблюдениями, Эмма успела поправить её постель, приоткрыть окно и подойти к ним с… с отцом?

Девушка мысленно пыталась «примериться» к этому слову, но пока всё же получалось слабо.

- Госпожа Ксанна, вам следует вернуться в кровать. – дама выпрямилась перед Ксюшей непреклонным стражем домашнего благополучия. – Я настаиваю.

- Пойдём, милая? – мужчина аккуратно подхватил Ксению под локоть и выжидательно посмотрел в глаза.

Та согласно кивнула и, при поддержке двух заботливых пар рук, перекочевала под мягкое одеяло. Как ни старалась Ксю бодриться, голова продолжала кружиться, а ноги заплетаться. Что, конечно, не ускользнуло от внимания провожатых.

– Эмма, прошу вас, доктора, позовите доктора. – взволнованно шепнул Салемон.

- Побудьте с девочкой, а я немедленно отправляюсь за господином Банафацием. – тоже уже не пытаясь скрыть тревоги, сообщила женщина и покинула комнату.

Мужчина придвинул к кровати стул и снова взял холодные Ксюшины пальцы в свои ладони:

- Прости меня, детка. Это я во всём виноват. И наша Эмма права, я действительно безответственный отец. Если бы ты… Если бы тебя… - Салемон с усилием сглотнул горловой спазм, затем ещё раз и поднял на Ксению глаза. Они были сухие, но в их глубокой синеве мерцала бездна. – Я бы умер там рядом с тобой. – договорил он.

Это было сказано тихо, просто, без бравады, но прозвучало громче любых самых жарких клятв и уверений.

- Вы… вы не переживайте… - забормотала Ксю.

- Ты всё-таки на меня сердишься… - огорчённо произнёс Салемон.

- Что вы?.. – растерялась Ксю, не понимая, что уже успела ляпнуть не так.

- Только когда сердишься, ты называешь меня на «вы».

- Клянусь ва… тебе – заставила себя выговорить Ксю, - Всё в порядке. Я нисколько не злюсь.

- Честно? – вот прямо с папиной интонацией переспросил мужчина.

- Пречестно. – уверенно ответила та и улыбнулась:

- Я не злюсь. Я есть хочу.

- Детка! – подхватился Салемон, - Конечно! Конечно, душа моя. Я сейчас же распоряжусь. – громко шаркая своими ретро-тапками, он заторопился на выход и скрылся за дверью, на ходу продолжая бормотать под нос:

– Только что? Наверное, бульон? И яйцо? И сухарики, непременно её любимые сухарики… И Эмма, как на грех, ушла…

7. 7

В наступившей тишине Ксюша осталась наедине со своими растрёпанными чувствами. Эта пара чудесных людей вызывала в ней глубокую искреннюю симпатию. Но только если с Дамой всё худо-бедно было понятно и просто, в том смысле, что… ну не возникало никаких проблем этического порядка, чтобы… чтобы выстроить с ней добрые отношения.

- Кстати, кто она? Экономка? Домоправительница? Точно не родственница. Но разговаривает с Салемоном, как ровня. Да ладно, не столь важно, будет время разобраться. Но Салемон…

Получалось, она теперь его дочь. И должна постороннего человека назвать папой. И хоть он действительно многим напоминал её родного отца, это был точно не он. Иначе в те минуты, когда они остались один на один, Салемон подал бы какой-то знак. Но нет, он сказал: «Я бы умер.» Какие тут сомнения? Это не он. А произнести «папа» в адрес чужого человека казалось Ксении чем-то… ну сродни предательству, что ли. Хотя… Ведь это именно он, её настоящий отец «благословил» дочь на новую жизнь в этом доме, в этой семье.

В общем, всё сложно. Для начала стоило разобраться с вещами более прозаическими и приземлёнными. Странное дело, обычно ведь тошнота и лютый аппетит – чувства мало совместимые. Но голодный организм на удивление настойчиво требовал подкрепиться.