– Что? Ну, что, что? – она нервничала.
– Просто очень хотите привлечь к себе внимание.
– Я? – воскликнула она, глядя на Игоря, и лицо её обрело выражение не обиженного котёнка, а вполне осмысленное взрослое. Её темно-рыжие брови поднялись и большие миндалевидные глаза стали ещё больше.
– Как зовут вас, девушка с сиреневыми глазами и лазоревыми волосами? – спросил Самобытов.
– Алиса.
– Так это вы?
– Откуда вы меня знаете? – искренно удивилась она.
– Вас все знают. А в футляре – Чеширский Кот?
Она улыбнулась и сказала, подыграв ему:
– Вы не иначе как Гендальф.
– Для него я слишком молод.
– Тогда кто же?
– Зовут меня Игорь. Что у вас случилось, Алиса?
– Неужели так заметно?
– Думаю, что хотите привлечь к себе внимание, надеясь скрыть, что у вас что-то случилось. Угадал?
– Разведчик, что ли?
– Вы так отчаянно эпатируете окружающих, а сами хотите видеть всё в сиреневом цвете…
– Это только для цвета глаз.
– Ладно сапоги и перчатки, а волосы почему синие? Вы ж Алиса, а не девочка с лазоревыми волосами из «Пиноккио».
– А про перчатки откуда знаете? – ещё больше удивилась девушка.
– Ладно. Видел в аэропорту вас, – решил Игорь притормозить, чтобы не спугнуть соседку.
Она посмотрела в окно и увидела, что они летят.
– Знаете… – она немного помолчала и, опустив глаза, сказала: – Спасибо вам, Игорь.
– За что? Я вроде ничего не сде…
Алиса не дала ему договорить.
– Я страшно боялась, – тихо сказала она, – а вы меня отвлекли. Самолёты разбиваются на каждом шагу, – в общем, вечно с ними что-то происходит. Это мой первый в жизни полёт. До ужаса страшно, – выдохнула Алиса.
– Вот это да. Поздравляю с почином. Не может быть, чтобы ни разу не летали. Смеётесь надо мной?
– Признаться, мне совсем не до смеха…
Теперь Игорь торопился ей ответить, прервав объяснение девушки, почему-то хотелось её убедить перестать предвзято относиться к воздушным путешествиям.
– Понимаете, плохие новости гораздо дороже стоят. Разве вы не замечали, сколько всего плохого нам рассказывают по телевидению, по радио, в том числе и про авиакатастрофы?
– Прекрасно обхожусь без ящика.
– Откуда ж тогда страх?
Она, растягивая слова:
– Не зна-а-аю… Может, это моё когнитивное искажение?
– Что-о-о? Выходит, лететь на самолёте – это ваша иллюзорная корреляция? Наверное, скорее даже иллюзия асимметричной проницательности.
– А нельзя без особых терминов? Я ж стараюсь выражаться понятно. Давайте на обычном русском говорить. Ладно?
– Вам только кажется, что просто выражаетесь, – улыбнулся Игорь. – Интересуетесь психологией? А что, нельзя просто сказать, без когнитивных… Вроде бы нормально беседовали. Нет, я могу, конечно, и термины употреблять. Но тогда, может, сразу на английский перейдём?
– Ладно вам, согласна, что и правда загнула. А с английским у меня, если честно, не очень. Я французский изучала. Психологию – да. Подумывала даже в аспирантуру.
– Ничего себе. На самом деле самолёт – самый безопасный транспорт.
Игорь говорил, удивляясь себе всё больше и больше. После ранения это был фактически его первый разговор с девушкой, не только инициируемый им, но и наполненный содержанием.
«Надо же, психологию не забыл. Хотя… раз руки помнят сапожничество, – рассуждал он про себя, – то всё, что в голове осело, уж точно никуда не денется, если только не Альцгеймер, но это мне вроде бы не грозит».
Он убеждался, что и правда во сне проснулся.
«Вот это выдал фразочку…» – улыбнулся Игорь своим мыслям.
