– Положи его на пол, Ричард.
Он повернулся ко мне.
– Положи, я сказала!
Он бережно положил Жан-Клода на пол, не снимая руки с его плеча.
– Отойди от него.
Я сама встала и телом оттолкнула Ричарда от Жан-Клода, лежащего возле кровати.
Тело Нарцисса переменилось, и снова возник элегантный мужчина, которого мы видели внизу. Он соскочил с кровати, не дожидаясь, пока ему скажут, но обошел вокруг, чтобы нас видеть.
Жан-Клод медленно перевалился набок и повел головой, чтобы взглянуть на нас. Облизав губы, он попытался заговорить, но получилось это лишь со второго раза.
– Что ты со мной сделала?
Мы с Ричардом все еще стояли в коконе жара. Его ладони скользнули по моим плечам, и я вздрогнула. Он обнял меня за талию, и чем сильнее соприкасались наши тела, тем сильнее становился жар вокруг, пока сам воздух, как казалось, не задрожал как над летним асфальтом.
– Поделилась с тобой силой Ричарда, – ответила я.
– Нет, – произнес Жан-Клод и медленно сел, тяжело опираясь на руки. – Не просто Ричарда, но твоей, ma petite, твоей. Мы с Ричардом часто делились силой, но ничего такого не было. Ты – мост между двумя мирами.
– Между жизнью и смертью, – сказал Ашер.
Жан-Клод резко глянул на него:
– Exactment.
– Я знаю, что Маркус и Райна умели делиться своей силой, своим зверем, – сказал Нарцисс, – но Анита не вервольф. Не должно быть, чтобы один зверь мог делиться с другим, волк – с леопардом.
– Я не леопард, – сказала я.
– Тот случай, когда дама слишком бурно протестует, – заметил Нарцисс.
– Или оборотень с вампиром, – невинно вставил Ашер, продолжая прежнюю тему.
– Слушай, хоть ты не лезь! – вызверилась я на него.
Он улыбнулся:
– Я знаю, что ты не оборотень на самом деле, но твоя… магия изменилась, когда к ней добавился Ричард. Не знай я точно, я бы сказал, что ты из них.
– Ричард сказал, что волк – это зверь, который подвластен Жан-Клоду, – сказал Нарцисс.
– Это не объясняет того, что мы видим, – возразил Ашер. Он присел возле Жан-Клода, протянул к нему руку.
Жан-Клод перехватил ее, не давая коснуться лица, и Ашер отдернулся.
– Ты горячий! Не просто теплый – горячий!
– Это как прилив сил после кормления, только… только живее. – Жан-Клод глядел на нас, и его глаза все еще тонули в синеве. – Пойдем спасать твоих леопардов, ma petite, и уходим до рассвета. Мне интересно посмотреть, насколько горячей… – он глубоко вдохнул, и я поняла, что он впивает наш запах, – может стать эта сила.
– Очень впечатляющее зрелище, – напомнил о себе Нарцисс, – но я должен получить свой фунт мяса.
– Ты мне начинаешь действовать на нервы, – предупредила я.
Он улыбнулся:
– Что бы ни было, а у меня еще есть право требовать мести за оскорбление.
Я поглядела на Ричарда, и он кивнул. Я вздохнула:
– Ты знаешь, обычно мы попадали в такие передряги из-за меня.
– Это еще не передряга, – успокоил меня Ричард. – Нарцисс играет на публику. Как ты думаешь, почему я не перекинулся?
Он уставился на коротышку. Нарцисс улыбнулся:
– А я-то думал, что ты – лишь мускулистая декорация за спиной Маркуса.
– Нарцисс, ты станешь драться, лишь если у тебя не останется иного выхода, так что хватит играть в игры.
В голосе Ричарда был холод, была твердость, против которой не попрешь и с которой не поспоришь. И снова это было похоже больше на меня, чем на него. Насколько круто пришлось ему и его волкам в эти полгода? Очень немногое может закалить тебя так быстро. Смерть тех, кто тебе близок; служба в полиции; или битва, когда вокруг тебя действительно умирают соратники или противники. В гражданской жизни Ричард – преподаватель естественных наук в старших классах, значит, дело не в полицейской работе. Если бы кто-то из близких умер, мне бы, наверное, сказали. Значит, остается битва. Сколько вызовов было ему брошено? Скольких он убил? Кому пришлось умереть?
