– Тогда я им покажу новое правило.
Он не шевельнулся, не встал с кровати, на нем было все то же черное кружевное платье, но вдруг сила вырвалась из него плетями жара. Она ударила в меня как огромная ладонь, чуть не сбив с ног. Ричард протянул руку меня поддержать, и как только он меня коснулся, его зверь прыгнул между нами в порыве жара, отозвавшегося у меня мурашками на коже. Тело Ричарда содрогнулась, я ощутила, как у него – у нас – перехватило дыхание. Неотмирная сила клубилась вокруг, и впервые я поняла, что она движется в обе стороны. Внутри меня было не просто эхо от зверя Ричарда – было что-то большее. Может быть, все было бы по-другому, если бы я не отделилась от них так надолго. Но теперь сила, которая когда-то принадлежала ему, стала моей. Тепло разливалось между нами, как два потока, сливающихся в реку, кипящую у меня на коже. Такую горячую, что у меня кожа могла бы отвалиться и открыть спрятанного зверя.
– Если она перекинется, то мои люди имеют право вмешаться в драку.
Голос Нарцисса был неожиданностью. Я, наверное, забыла, что он здесь, забыла все, кроме жаркой горячей силы, текущей между мной и Ричардом. Лицо Нарцисса стало удлиняться – будто задвигались палочки под слоем глины.
Ричард провел рукой передо мной, успокаивая силу, бушующую вне меня. На его лице было некоторое удивление.
– Она не перекинется. Даю тебе мое слово.
– Что ж, этого достаточно. Свое слово ты всегда держишь. Пусть я садист и мазохист, но я еще и Обей этого клана. – Голос его перешел в высокое рычание. – Ты оскорбил меня и во мне все, что принадлежит мне.
Из-под пальчиков, уже не рук, а кривых лап показались когти.
Жан-Клод подошел ко мне и Ричарду:
– Отойдем, ma petite, дадим им место для маневра.
Он коснулся моей руки, и обжигающая сила потекла к нему на кожу. Он рухнул на колени, не разжав руки, будто жар ее приварил.
Я опустилась рядом с ним, и он поднял глаза, бездонносиние, утонувшие в силе, но сила была не его. Он открыл рот, хотел что-то сказать, но не произнес ни звука. Он глядел на меня и, судя по выражению лица, был ошеломлен.
– Что случилось? – спросил Ашер с другого конца комнаты, не отрывая глаз от Аякса.
– Не знаю, – ответила я.
– Кажется, ему больно, – произнес Нарцисс, и я посмотрела на него. Если не считать рук и лица, он сохранял облик человека. По-настоящему сильные альфы владеют частичным превращением.
– Его затопила сила, – сказал Ричард, чуть порыкивающим голосом. Горло его было скрыто кожаной полосой, но я могла бы ручаться, что оно осталось гладким. Голос выходил изо рта, как у пса, без перемен внешности.
– Но он же вампир, – удивился Нарцисс. – Сила волков не должна быть ему близка.
– Волк – его зверь, – пояснил Ричард.
Я посмотрела в лицо Жан-Клода, увидела, как он борется с горячей, обжигающей силой, и поняла, почему это у него не получается. Это была первичная энергия, сила и пульс земли под ногами, ветер, шелестящий в деревьях, сплошная жизнь. А Жан-Клод, хоть ходил, говорил и флиртовал, живым не был.
Ричард присел рядом с нами, и Жан-Клод испустил тихий стон, привалившись ко мне.
– Жан-Клод!
Ричард взял его на руки, у Жан-Клода выгнулась спина, дыхание стало прерывистым.
Нарцисс встал на кровати:
– Что с ним?
– Не знаю, – ответил Ричард.
Я положила руку на шею Жан-Клода. Пульс не просто частил – бился, как птица в клетке. Я попыталась использовать свои способности чувствовать вампира, но ощущала только жар зверя. Ничего не было ни холодного, ни мертвого у нас в руках.
