Нарисуй мне ветер - страница 2

– Давай не будем усугублять!

И добавила уже мягче.

– Пожалуйста.

И я вдруг передумал. Передумал говорить ей!

Здесь, в окружении городских улиц, летние дни на даче, казались сказкой. Нечаянным наваждением, вымыслом.

Она ждала ответа, изучая мои глаза, я некоторое время молчал, а потом ни с того ни с сего разозлился. Пусть едет в свою Москву, а я в конце августа я вернусь в город и заживу как прежде.

– Да, разумеется, я и не собирался.

Она отвернулась и быстро, не оборачиваясь, зашла в подъезд, а я, в который раз браня себя за нерешительность, поплелся через путепровод к себе домой.

На следующий день я вернулся на дачу, а Саша вскоре уехала в Москву.

В конце лета вернулась Люся: отдохнувшая, румяная и слегка располневшая после отдыха. В мае она уволилась с работы и на все лето уехала к родителям в деревню.

Высокая крепкая Люся являлась средоточием непоколебимости – она никогда и ни к кому меня не ревновала, просто потому что считала себя самой красивой женщиной на Земле. Я знал, что она давно ждет от меня предложения, но, сам не зная почему, тянул. Вернее, не знал до знакомства с Сашей, а теперь понял это и очень отчетливо! Мы с Люсей были совсем разные, не смешивались как вода и масло.

Пришло время расстаться и сегодня до вечера я решил подобрать слова и сказать ей все напрямую, но она опередила меня, и как бы между делом, готовя свое коронное блюдо – горелую яичницу, сказала, легко и непринужденно.

– Знаешь, давай поженимся!

Я поперхнулся и уже собрался ответить ей честно, что никогда и не соберусь, но Люся обернулась, посмотрела мне в глаза и весело засмеялась.

– Федя, я беременна!

Через месяц мы расписались, а еще через месяц оказалось, что она ждет двойню.

***

С первых недель сентября зарядил постылый мелкий дождик.

Я смотрел на полнеющую, умиротворенную Люсю и начинал радоваться предстоящим переменам. Семейная жизнь представлялась мне в розовом свете, я думал, что с рождением детей все изменится и мы с Люсей начнем лучше понимать друг друга.

В перерывах между лекциями я дописывал монографию, и с тоской смотрел в окно, вспоминая лето и, конечно же, Сашу. Не то чтобы я скучал, мне просто будто все время чего-то не хватало. На даче я по утрам всегда работал, а в полдень мы встречались у озера или в лесу, или говорили через забор.

Ее на удивление четкие комментарии о предмете моего исследования оказывались полезными и освежали взгляд на давно надоевшую тему.

– Саша, ты ведь биолог, – удивлялся я, – откуда столько познаний в истории?

Она смеялась и пожимала плечами.

– Да нет у меня никаких познаний. Я просто люблю читать.

К концу октября я наконец-то закончил свой труд и свел воедино то, что мне прислали коллеги. Но даже когда все было сделано, у меня осталось чувство незавершенности и я вскоре понял почему – мне хотелось обсудить написанное с Сашей. Я отдергивал себя, объяснял, что никакого смысла в этом нет, что продуктивнее поговорить о работе с начальником, но желания не было. Саша смотрела на мир под другим, неожиданным для меня углом и при этом, никогда не навязывала свою точку зрения.

Конечно, у меня остался ее номер, но я все еще помнил ее грустный взгляд, строгий голос и просьбу не усугублять и поэтому первое время пытался просто забыть ее.

И да, конечно же, Люся. Ведь у меня есть Люся! Не была, как я думал после знакомства с Сашей, а есть, и у нас вскоре появятся дети. Теперь я не имел никакого права оставлять ее.