Нарисуй мне ветер - страница 3

***

Я закрыл ноутбук – в комнате стало темно. Не привыкшие к темноте глаза не замечали даже знакомых очертаний.

Захотелось курить, но я не делал этого с тех пор, как окончил школу и начинать снова было бы глупо.

Я включил свет, взял телефон и хотел швырнуть его в стену, но передумал и аккуратно положил на стол, а вместо этого швырнул со всего размаха ручку. Она хрустнула – я встал, поднял ее и кинул в мусорку.

Мысль о фатальной непоправимости случившегося не оставляла меня последние дни. И чем сильнее становилась эта мысль, тем ярче казались воспоминания о Саше.

***

В ноябре она написала мне короткое сообщение: «Привет, как дела»?

Не могу сказать, разозлился я больше или обрадовался, потому что я все еще пытался забыть ее. Я ответил «Привет. Все хорошо. А у тебя»? Она стала рассказывать, как устроилась, про новые предметы, а потом попросила помочь разобраться с философией. Это была близкая мне тема и я, конечно же, согласился.

Мы созвонились и сначала, весьма сухо, обсудили предмет нашего разговора. Она задала мне свои вопросы, я ответил, что знаю, потом добавил от себя, что думаю, а потом она начала спорить и смеяться.

В комнату вошла Люся и обняла меня за плечи.

– Кто там?

– Саша. Соседка по даче. – Кивнул я.

Она пожала плечами, взяла что-то из шкафа и вышла.

После этого разговора я нехотя рассказал жене про знакомство с Сашей и ее поступление в Москву.

Люся фыркнула и пожала плечами.

– А, это та толстушка с короткими ножками? Я ее знаю.

Теперь пришло время удивляться мне.

– Она не толстушка. И ноги у нее как ноги.

Люся засмеялась.

Она считала себя вне конкуренции.

И тут я понял: Этого ощущения собственной исключительности, а еще непоколебимого спокойствия в ней слишком много. Раньше я об этом не думал, а теперь это представлялось мне странным.

Когда я увидел Сашу в первый раз, она показалась мне хорошенькой, но не красивой. Скорее по-детски милой: маленькие губы, большие серые глаза, русые волосы с белыми, высветленными прядями. Шарм ей придавал здоровый румянец и яркий зеленый сарафан, красиво обнажавший округлые загорелые плечи.

Но это лишь внешность, было еще что-то внутри, что освещало ее. Я сравнивал Сашу с пламенем свечи, которое то разгорается, то угасает, а потом вспыхивает еще ярче, да так что от него идет жар.

Ухоженная, пахнущая дорогим парфюмом Люся, напоминала модель, сошедшую с рекламной картинки. В ней все казалось идеальным, вот только не хватало чего-то главного, связующего. Так, будто бог, сотворивший эту живую куклу из материи-глины, забыл вдохнуть в нее смысл.

Люся откинула назад длинные черные волосы, села напротив меня и улыбнулась.

Я вспомнил Сашин смех и как она ныряла с лодки в озеро, распугав всю рыбу и внутри стало тоскливо.

Я поблагодарил Люсю за ужин, убрал со стола тарелку, ушел в комнату и лег на кровать.

На следующий день Саша сообщила мне, что получила пятерку, мы вместе порадовались и потом еще немного поболтали об осенней Москве, о наших заметенных снегом дачах и о замерзшем озере, на котором должно быть весело кататься на коньках – в этом году в Сибири снег выпал почти на месяц раньше.

Она пожелала мне спокойной ночи, а я ей хорошего вечера.

Потом в спальню вошла как всегда довольная, пахнущая кремами Люся, поцеловала меня и вскоре уснула, а мне еще долго не спалось.

***

На следующий день я написал Саше сам. Поинтересовался как настроение, рассказал про свою новую тему исследования, поделился идеями, и она снова выдала мне свой упрямый «немного не такой» взгляд на мысль.