– Когда такую речь ведёшь, – ответил ему Пётр, – то скажи мне: сколько денег у тебя и на что ты их бережёшь? Разве не знаешь того, что в положении воина наши молитвенники нарушают правила святой православной церкви Христовой?
В ответ на это Окулин сказал:
– Я Божий закон читал, но деньгам своим счёту не давал; на, государь, прими их в жертву от шестидесятилетнего старца с усердием и доброю волею великому царю-батюшке на русскую флотилию и армию. – И отдал свой металл.
Пётр Великий, приняв деньги, оставил старца Окулина и впоследствии вызвал его в Питер и там сделал его членом высшей духовной коллегии.
Олонецкие губернские ведомости. 1872, №37.
Северная кокоша
Ехал Пётр Первый на свои чугунные заводы. В Святозере – остановка: лошадей переменяли.
Зашёл Пётр Первый в избу и видит: суетятся, бегают.
– Что, – скаже, – за беготня?
– Бог дочку дал, – в ответ ему хозяин.
– Ну, – скаже, – проздравляю, а меня проздравь с крестницей. Посылайте за попом.
Хозяин хотел было промышлять куму.
– Вот кума, – скаже царь, – чего лучше, – и кивае на старшую дочку.
Пришёл поп, окрестили. Пошло угощенье. Водку на стол подали. Пётр Первый пошёл в свой чебодан и добыл оттуль свою чарку. Налил себе и выпил. Налил куме и потчует; застыдилась кума, не пьёт. Петр Первый упрашивает. Не пьёт.
– Выпей, – говорит отец, – не спесивься; ничего ведь; коли царь просит, надо выпить.
Дочь выпила и краснет. Любо царю, что девка зардела, и почал он шутить с ей и пуще стыдить. Снял с шеи кожаный галстук и повязал на ейну шею девочью; с рук – перщатки, долиной по локоть, и надел на ейны руки белые; затым пожаловал ей свою государскую чарку, на память, что водку пил.
– А что мне-кова крестнице дать? – проговорил царь. – Ничего с собой не прихвачено. Экая она бессчастная! Ну, – скаже, – в другой раз буду – не забуду.
Приезжает другожды на заводы с государыней.
– Я, – скаже, – здесь крестил у кого-то. Надо бы пожаловать; оногдась (в прошлый раз) ничего со мною не случилось.
Отыскали, у кого крестил Пётр Первый. Государыня наприсылала бархату, парчей и всяких басистых (красивых) материй, а опять-таки куме, а крестнице опять ничего.
Вот уж доподлинно, не мимо идёт царское слово: как назвал ее бессчастною, так и было. Государева крестница выросла, жила, а всю жизнь была кокоша (несчастливица) горегорькая.
Пётр Великий в народных преданиях Северного края, собранных Е. В. Барсовым. М., 1872.
Сказание о жирном быке с чёрным сердцем
Однажды ехал государь Пётр в Архангельск по большой дороге, приехал и крестьянину и видит, что живёт исправно, по приезду видно, на сарае корму, под окном дров, на дворе скотины много. И спрашивает государь:
– Что, крестьянинушко, хорошо ли тебе жить? Кажись всего у тебя в сытость.
А крестьянин отвечает:
– Нет, надёжа государь. Мы работаем, стараемся; вот как господа-то живут противу нас, так далеко лучше.
Тогда Пётр Первый говорит:
– Ну к моему приезду назад выкорми ты быка, чтобы был он жирён, а сердце в нём было чёрно.
Государь уехал, а крестьянин закручинился: как выкормить быка, чтобы был жирён, а сердце в нём было чёрно? Потом стал он ходить по кабакам и расспрашивать, как бы выкормить быка, чтобы был он жирён, а сердце в нём было чёрно.
Один приятель вызвался и говорит:
– Экой ты! Купи, – говорит, – медведя и поставь медведя и быка в одную конюшню и корми их сыто. Как медведь, – говорит, – рёхнет, а бык медведя ужаснётся и назад присядет, он будет думать, что медведь его съест.
