Саша не отвечает. Даже не читает сообщение, видимо, уже спит, поэтому откладываю разговор на завтра.
Беру кота на руки и несу на диван. Укладываю в его лежанку. Зря везли, что ли?
– Ахилл, даже не смотри на меня так. Я не Саша, со мной спать ты не будешь.
Иду чистить зубы, умываюсь, когда возвращаюсь в комнату тень кота возвышается на лежанке. Ахиллес сидит и наблюдает за мной.
– Спокойной ночи.
Ну, пусть сидит. Посидит и ляжет спать. Что еще в темноте делать.
Дверь не успеваю закрывать, как разносится:
– Мауууу, – завывает в зале. – Маурррау.
Кошачий стресс. Бл… чего только не придумают.
Снова иду в зал, включаю ему фумигатор для кошачьего спокойствия.
– Ты быстро вылечился, – киваю ему.
Сидит, молчит.
– Тут. Твое. Место. Со мной ты спать не будешь.
Смотрит на меня так подозрительно, как будто горло перегрызет, если дверь не закрою. Это не маленький котенок. Это тюлень настоящий.
Выключаю свет, ложусь спать, прислушиваюсь.
Накрывает тишиной. Но уснуть не могу. Прыжок. По ламинату шаги в мою сторону, периодически цепляя когтями пол. Как будто специально это делает.
Незакрытая плотно дверь в полумраке двигается.
– Чего ты не спишь? – строго спрашиваю. Знаю, что все понимает. – Я показал тебе твое место. – Протискивается в дверь и идет вдоль стены. Дергает хвостом.
На мобильный приходит сообщение, я выдыхаю и отвлекаюсь. Улыбаюсь, когда вижу, что от Саши.
“Я не сплю,”
Включаю ночник.
– Иди сюда, позвоним хозяйке. Потом идешь спать.
Набираю Сашу по видеосвязи.
– Привет, – здороваюсь сначала сам. Она уже лежит в кровати. глаза грустные.
– Привет.
Ахилл, когда слышит ее голос, поднимает уши.
– Скажи что-нибудь, а то он не верит своему счастью.
– Ахилл, мой мальчик, привет. Иди ко мне, мой котик. Кити-кити.
Ахиллес слышит и узнает. Обходит кровать и запрыгивает с краю. Я разворачиваю к нему камеру.
Саша с ним говорит, что-то ему рассказыват, а кот и понимает, что она, но где понять не может. Что за чудо такое?!
– Как ты себя чувствуешь?
– Саш, ему правда, лучше. Он ходит, кричит, требует еды, гречку и курицу есть отказался.
– Тогда не заставляй. Утром немного корма дай.
– Хорошо, если доживу. Боюсь, чтобы нос не отгрыз за ночь.
– Не отгрызет. А где он спать ляжет?
– В зале. Я там все ему устроил. – Переворачиваю камеру на себя.
– Ну, разреши ему поспать с тобой. Он же болеет. Ну, пожалуйста, – понижает голос и говорит тише.
– Саш…
– Ну, он же котик. Ему плохо.
– Видела бы ты этого котика. Что-то он не смахивает уже на больного.
– Он ляжет с краешка, ты его не заметишь. Тем более вы уже спали, он с каждым в постель не ляжет.
– Скорее в итоге это я буду спать с краешка, а эта тушка разляжется на полкровати.
– Ну, пожалуйста, – шепчет и морщит лоб, – он не любит один спать.
Я тоже не люблю один. Но, видишь, терплю.
– А чего ты шепчешь? – отзеркаливаю ее.
– Тыковки мои уснули, не хочу будить.
– Какие тыковки? – тоже шепчу.
– Ты видел мой живот. Не иначе как там тыквы растут.
– А…, – усмехаюсь, – Тогда спокойной ночи тебе и тыковкам. – Ну, как ей отказать? Такая грустная, за кота этого еще переживает, тыковки в животе уснули.
– Ладно, пусть спит. Я лягу на диване. – переключаю камеру на Ахилла.
Саша расцветает, улыбается. Уже ради этого можно пожертвовать своей кроватью и сном.
– Он на диван придет, так что твоя жертва бессмысленна, – шепчет мне.
Смотрю в телефон, замечая поздно, что дверь в комнату открывается.
