– Перестаньте смущаться, Гена. Жизнь сейчас настолько странная, что уже ничему нельзя удивляться. Слышала от кумушек на рынке много непривычного, но сама нет, не сталкивалась. Да я уже никакой нечисти не боюсь, вот она меня и обходит…
– Забавная старушка, – заметила Баньша, когда они сели в машину, и закурила. – И знаешь, мне кажется, она переживёт всех наших узурпаторов.
– Ей уже под девяносто.
– Ну и что? Её это, кажется, нисколько не напрягает. А ты шутник.
– Ты о чём?
– Когда представлял нас. Моя, говорит, жена! Пока, говорит, гражданская! Зачем старушку в заблуждение вводить?
Лич покосился и ничего не сказал.
– Молчишь? А ведь, кажется, взрослый человек.
Лич нажал на тормоз, свернул к тротуару, остановил машину. Они сидели и молчали. Потом он осторожно, боясь сказать не то слово, начал:
– Ты должна понимать…
– Я всё понимаю, Лич, – печально сказала Баньша. – Ты, такой крутой, вон, пистолет в штанах… И ты просто трус.
– Да! Я боюсь! И здесь, при знакомстве, я сказал так, потому что ты не стала-бы скандалить. Так, ради приличия.
– Ради приличия? Ты оскорбляешь меня ради приличия? Вот как это у тебя называется?
– Оскорбляю? О чём ты говоришь?
– Конечно! Ты издеваешься надо мной! Ты перекладываешь на меня обязанность мужчины решать, и когда я скажу, что люблю тебя и хочу жить с тобой всю жизнь, сколько будет дадено, тут ты и посмеёшься надо мной! Это-ли не издевательство!
– Что… Что ты говоришь такое? Это я боюсь сказать… потому что я, сказав тебе такое, ожидаю высокомерного ответа – посмотри в паспорт, дедушка!
И она вдруг расхохоталась. Она смеялась, стуча кулачком по панели, и стучась головой, она захлёбывалась от смеха, и он со страхом ждал того самого, о чём сейчас сказал ей.
– Вот и кончен день забав, стреляй мой маленький зуав! – вспомнил он Остапа Бендера.
– Ты представляешь, я не думала, что вместе, в одной точке пространства могут встретиться два таких редких идиота! Да, я люблю тебя, Лич! И каждую минуту жду, когда ты скажешь мне это-же! И боюсь, что ты совсем ничего не чувствуешь! И ты боишься того-же самого! Сколько мы с тобой уже в любовниках, и до сих пор не удосужились поговорить о чувствах!
– Что? Подожди, ты это сейчас говоришь серьёзно? Не издеваешься? Но… Годы…
– Какие годы, дурачок! Когда ночью ты на мне, я закрываю глаза и чувствую… будто я с молодым и полным сил, и я боюсь, что тебе меня не хватает, и ты найдёшь себе ещё кого-то…
– Да? – глупо спросил он. – В самом деле? А я… А почему… Ничего не понимаю. Так, заезжаем в лесополосу и закрываемся в салоне… Всё остальное потом.
Глава 2. Форты моря и любви
4.
– Лич, может быть ты что-то забыл, и тебе лет тридцать, а не… сколько там? Ладно, и знать не хочу! Может быть, у тебя были какие-нибудь головные травмы, и ты что-нибудь забыл? – потягиваясь всем мокрым телом, спрашивала полностью удовлетворённая Баньша, и ей было легко и чисто.
– Головную травму я тебе сейчас устрою. Где мои семейные трусы? Может быть, больше сегодня без приключений? Попьём пива, отдохнём? Это у меня уже старческое!
– Я так понимаю, ты хочешь устроить медовый месяц. А медовый, это как? Сладкий, как мёд? Пиво, солнце, никаких забот, только любовь… Целый чёртов месяц.
– Это… не надоест?
– Нет! Не знаю… Но несколько дней точно не надоест.
– А потом никакой любви и пива? Я евнухом стану.
– Ты? Не станешь. Давай попробуем?
– Целый месяц сам с собой? А ты? Ужас. Ты в одном углу, я в другом.
