Коллега Алдиярова Тилляходжаев так усердно копил валюту, золото, словно хотел перещеголять арабских шейхов. Все «заработанные» деньги тут же переводил в царские золотые червонцы. В перестройку его арестуют и из могилы отца выкопают 169 килограмм золота. За хищение в особо крупных размерах и дискредитацию власти его приговорили к высшей мере. Но Коротышка не был так прост, стал выдавать такие секреты, сдавать таких высоких людей на верху, что расстрел ему заменили на 15 лет тюрьмы. Освободился он в связи с развалом СССР, и, кажется, жив до сих пор. Наверное, в резерве была запасная могила с золотом.
Какие колоритные Посланцы Богов и Золотые святоши правили нами, просто жуть. Вот два готовых портрета секретарей обкома для двухтомника о них, помните, я предлагал издать. Роман, в котором описан Тилляходжаев, тоже издан в советское время в 1989 году, называется «Двойник китайского императора». Я часто слышу, что писатели осмелели только с развалом СССР, но смею вас уверить, есть разные писатели. В романе «Масть пиковая», вышедшего в издательстве «Советский писатель» в 1990 году, я открыто писал, что М. С. Горбачёв и есть наш Герострат, спаливший тысячелетнее русское государство, вот с него до сих пор и рушится русский мир, я как в воду глядел.
Коротышка однажды принимал в Бухаре с царскими почестями дочь Л. И. Брежнева, Галину с мужем, генералом МВД Юрием Чурбановым. Позже он отправлял Галине Леонидовне каракульчу на шубу, такого сорта, которая даже королевам не всегда достается, не говоря уже о простых миллиардершах. Подобная шкурка из редчайшей каракульчи под названиями сур и антик золотого цвета, нежная, легкая, попадается одна на десять тысяч, а Галина Леонидовна была женщина дородная, высокая. Когда умер Леонид Ильич, начались проблемы и у дочери, и у зятя, врагов и завистников у Л. И. Брежнева оказалось слишком много. В перестройку завели дело и на красавца генерала. А ведь ему не пришлось биться даже за генеральское звание, погоны сами упали на его плечи – баловень судьбы, зять главы государства, Леонид Ильич любил его как сына.
Уж очень кому-то во власти, в Кремле хотелось унизить даже мертвого Леонида Ильича. Генерал получил 12 лет и отсидел из них шесть. Слишком дорого досталась ему шуба жены. Искренне жаль. Пусть земля вам будет пухом, Юрий Михайлович, вы и есть одна из многих безвинных жертв гибельной для страны перестройки, затеянной предателем и христопродавцем Горбачевым, который и приговорил вас к тюрьме, потому что людей вашего ранга без его ведома не привлекали. Жаль, не успел раньше разглядеть предателя ваш тесть, ошибка Леонида Ильича стала для всех нас, для СССР, роковой драмой. Личная просьба к вам, Юрий Михайлович, если вы там в раю или аду скоро встретите Горбачева, плюньте ему в лицо, хотя, наверное, я не прав, одаривать его даже плевком не стоит. Геростраты сраму не имут. Опять приходится цитировать Библию, следуя за Ролланом Сейсенбаевым.
В моем романе «Пешие прогулки» есть сцена, где молоденький капитан Джураев расследует гибель жены областного прокурора. Он уверен, что есть человек, который видел это роковое убийство. Поздно ночью, чтобы никому не попасться на глаза, он тайком приходит во двор к единственному важному свидетелю и пытается закрепить свое предположение. Но разговор не получается, свидетель категорически отказывается подтверждать или опровергнуть факт того, что он видел смерть жены прокурора. Свидетель сказал человеку в погонах: «Почему вы, власть, всегда, когда вас прижмет, спешите за помощью к нам, бесправному народу, и пытаетесь заставить нас бежать впереди паровоза, давать правдивые показания. Нет, я не хочу с вами общаться, вот когда вы наведете наверху порядок, разберетесь между собой, властью, четко объявите обо всех неподсудных господах, о которых мы догадываемся, тогда и приходите, поговорим» – и хозяин попросит капитана со двора. Как только за Джураевым захлопнулась дверь в глухом глиняном дувале, вырубился свет и ночной гость остался в кромешной тьме. Освоившись с темнотой, Джураев увидел совсем рядом протекающий арык и уселся на старом пне, у самой воды. «Я всегда думал до этой минуты, что покорность народа – благо для властей, оказывается, это большая трагедия», – рассуждал он и удивлялся, как эта простая мысль не могла ему прийти раньше? Может от того, что знал, что власть тоже так и думает? Дальше одна мысль потащила другую, и он продолжал рассуждать: «Человек, живущий в покорности, становится неискренним навсегда, готов каждый день менять свои убеждения, если их меняет власть. В конце концов, покорность убивает в человеке личность, он перестает соотносить себя со страной, со своим народом, он становится манкуртом, люмпеном, ибо сама власть, требуя от него годами покорности, послушания, веры в почти божественную свою непогрешимость, сломала в нем духовный стержень и превратила в раба, ну разве что без кандалов». Это открытие не обрадовало его, но дало силы жить по-иному.
