Наша фабрика - страница 23

– Не помню.

– Не помнишь?

– “Мекерсы” какие-то, или “Пекерсы”. Хрень какая-то. Пунчик так важно произносил: это “Пекерсы”. Или: это “Мекерсы”.

– Может, “Декерс”? Такие есть.

– Нет.

– Точно?

– Ну блин, ты что?

– Ладно, – сказал Федоров.

И повторил задумчиво, шагая к джинсам:

– Ладно, Николян.

Когда стоял за прилавком, настроение было подпорчено пропущенным приездом Пунчика.

– Не мог в прошлый раз свои “Пекерсы” привезти.

Он курил одну за другой, переминался, ходил вокруг стола, перекладывал джинсы: словом, ему не стоялось. Думать получалось только об уникальных джинсах Пунчика. На рынке работал лучший друг Федорова Тарасов, с которым много лет были ровные, уважительные и нежные отношения, и Федоров пошел к нему.

– Здорово, Федоров! – усмехнулся Тарасов. – Что собрал?

– Почти только волнушки и больше ничего. А у тебя что?

– Вот, Пунчик приезжал.

– Николян уже сказал.

– Ага. Такие клевые джинсы привозил.

– Клевые?

– Просто высочайшие.

– О! – расстроился Федоров. – “Пекерсы”?

– Нет, по-моему, скорее на “М”.

– “Мекерсы”?

– Нет, по-другому. Не запомнил.

– Высочайшие, говоришь?

– Офигенские!

– Какого цвета?

– Вроде обычного, но, кажется, что слегка необычного. Своеобразного.

– А качество?

– Хорошее – не то слово. Я такого еще не видел.

– Так что ж не взял?

– Кому? Себе? Пунчик же мелкими партиями не продает.

– Мне почему не взял?

– Вот еще, откуда я знал, что ты захочешь?

– Раз ты так рекламируешь!

– Ну, это они мне понравились, а тебе ведь могли и не понравиться. Вдруг у тебя денег свободных нет, или еще что.

– Да, облом, – сказал Федоров. – И что теперь делать?

– Ничего, подумаешь тоже. Не бери в голову.

– Как не брать, если уже взял? Ты же сам их похвалил. Теперь надо их увидеть.

– Да на кой черт?

– Я люблю джинсы. Я всю жизнь ими торгую, и хорошо их знаю. Если есть новые, то мне надо увидеть.

– Да не обязательно.

– Обязательно.

– Знал бы, что тебе так важно, – сказал Тарасов, – точно взял бы.

– Не то чтобы так важно, как ты думаешь, просто хочется увидеть. Вдруг таких у меня еще не было. У меня, знаешь, много было джинсов, и очень давно я не видел каких-нибудь новых.

– Профессиональный интерес.

– Вот именно.

– Я понимаю.

– Обычно Пунчик ничего интересного не привозит, для таких только, мелких продавцов, не для меня. Все у него как у всех, а я стараюсь клиентам привозить что-то получше. Поэтому и не ждал его. Но тут он, собака, разыскал все же что-то.

– Да, разыскал.

– И смылся, не дождавшись.

– У него много дел. Может, хотел кому-нибудь еще сделать предложение.

– Сейчас еще продаст, не дай бог.

– Не факт. Слишком дорого. Здесь, видишь, никто не взял.

– Ну а вдруг? Надо, наверное, мне к нему поехать.

– Сейчас?

– Вечером может быть поздно.

– Ты сдурел. Бросить точку ради неизвестно чего?

– Это недолго.

– Да он их, скорее всего, в другой раз привезет.

– А если нет?

– Ну тогда и черт с ним. Ты на этих джинсах все равно не наваришь, уж больно дорогие.

– Наварю, не наварю, неважно. Кому надо, тот купит.

– И что, поедешь?

– Поеду.

– И сегодняшние продажи упустишь?

– Не упущу. Я быстро.

– Ну, упрямый. Давай. В таком случае я у тебя куплю пару. И сыну одну, быть может.

– Отдам по себестоимости, – улыбнулся Федоров, предвидя “Мекерсы” у себя на столе. – А лучше подарю.

Закрыв ларек, Федоров вернулся к Николяну, который знал Пунчика лучше всех.

– Где он живет?

– Кто?

– Пунчик.

– Домой к нему хочешь поехать?