И сколько после?
И, кстати…
— Кстати, на что вы забивались тогда? — спрашиваю я и внимательно отслеживаю выражение их лиц. Жду изменения. Хотя бы крохотные. Не могут они быть настолько прожженными, чтоб даже не дрогнуть, хоть чуть-чуть не проявиться…
Иначе все, что со мной, с нами всеми происходило, вообще в пыль превратится. Оно и так в пыли, но в голове же сидит постоянно. Помнится, переживается. Мучает.
И, судя по тому, что они оба здесь, не меня одну.
Просто у них чуть-чуть другой резон, который я пока не понимаю. Зато понимаю, что надо сказать о том, что знаю про их разговор давнишний, спор этот пошлый, дебильный. Просто, чтоб не трудились мне больше голову морочить своими “типа искренними” эмоциями.
— Забивались? — Лис удивленно дергает бровями, переглядывается с Камнем, затем снова смотрит на меня, — ты о чем, малышка?
— Боже, да хватит уже! — не выдерживаю я. Мне это его “малышка” по нервам бьет чуть ли не хлеще, чем их взгляды тяжелые! — Перестань меня так называть! Иначе вообще не будем разговаривать!
Лис молчит, хотя, судя по лицу, явно имеет, что сказать. Но молчит. Терпит. Ну надо же!
— Окей… — выдыхает он, наконец, — о чем ты говоришь, Вася? Блять… Непривычно…
— Я говорю о вашем с Каменевым споре на меня, — отвечаю я, — в самом начале, когда мы только… Познакомились…
Они снова переглядываются, и снова с недоумением.
Правда, теперь выражение лиц посложнее.
И что это? Такие хорошие актеры?
Ни за что не поверю!
— Так… — неожиданно отмирает Камень, делает шаг ко мне, становясь на ступень ниже. И возвышаясь надо мной на полголовы.
Это привычка такая, что ли, массой давить?
Задираю подбородок, стою.
Очень хочется отступить, но вот нет! Хватит уже! Наотступалась. Такая мягкая была, пластилиновая просто! Неудивительно, что лепили все, что можно, из меня. И все, кому не лень, как выясняется.
Тут же, словно ответом на мою злость, подрагивает телефон в кармане кофты.
Муж любимый, похоже, устал ждать и делать вид, что весь такой правильный и демократичный.
Наощупь нахожу кнопку выключения, досадуя, что вообще включила его зачем-то недавно, в кабинете врача. Зачем? По привычке, что ли? Плохая привычка, надо избавляться. За любую свою помощь и поддержку Тошка потребует оплаты.
Впрочем, а кто из них не требует?
Не встречались мне такие люди, к сожалению. Хотя, где-то они, наверно, есть… Если сказки не врут.
— Маленькая, — начинает Камень, но я хмурюсь, и он торопливо исправляется, — Вася, тут явно не место… Говорить. И тебе присесть надо. Давай в машину. Поедем, посидим где-нибудь…
— У меня нет времени сидеть, — сухо отказываю я, отворачиваясь и делая шаг в сторону. Это не бегство. Это просто… Ну, мне реально некогда. Дела. С квартирой решать, там ужас, что творится, мать, похоже, давно уже не в себе была, просто этого никто не замечал… А туда же, община… Когда с человеком беда, сразу все куда-то исчезают. Наверно, ждут, когда мать умрет, чтоб квартиру ее забрать себе. Интересно, она завещание написала? Вот тоже надо выяснять… Столько дел внезапных.
И работу никто не отменял.
И Ирина ждет, когда я ей новый текст пришлю…
Потому сейчас мне вообще не до старых эмоций, пусть и живы они, чего уж прятать от себя… Живы. И все это время были живы. Пусть и оболганные, испоганеные, но я-то была искренней. И мои чувства были искренними. Их не очернить никому. Себе я не лгала.
— Мы недолго, ма… — Лис осекается и продолжает, явно перебарывая себя, — Вась. Тут рядом есть местечко… Ты не бойся, мы не будем… Настаивать… Да, каменная морда?
