Насилие. Микросоциологическая теория - страница 18

Таким образом, невозможно обнаружить присутствие некоего вируса воинственности, провоцирующего войну всех против всех. Нельзя утверждать, что люди постоянно находятся на волосок от проявления агрессии и готовы сорваться с места при малейших способствующих этому обстоятельствах. Если судить по наиболее распространенным свидетельствам, то образ человека, представленный Гоббсом, эмпирически неверен. Драки – а по сути, и вообще большинство открытых проявлений конфликта – в наиболее типичном случае вызывают страх или по меньшей мере настороженность.

Исключением из общей ситуации, подразумевающей, что насилие не передается «вирусным» путем, составляют случаи, когда в толпе уже произошло разделение на антагонистические групповые идентичности. Если драка начинается между представителями противоборствующих групп, то к ним могут присоединяться их товарищи и размах столкновения увеличится. Именно так выглядит один из типичных сценариев перехода к насильственным действиям толп враждующих футбольных болельщиков (так называемых футбольных хулиганов, в особенности британских)10. Такая же ситуация провоцирует межэтническое насилие и другие проявления феномена, который Чарльз Тилли [Tilly 2003] называет «активацией границ» коллективных идентичностей. Но и это не является пресловутой войной всех против всех: ситуации, не слишком уместно именуемые «массовыми драками» (free-for-all), сторонним наблюдателям могут показаться хаотичными и неструктурированными, хотя в действительности им присуща достаточно сильная организованность. Именно этот момент позволяет отдельным лицам преодолевать всепроникающий страх, который удерживает большинство людей от участия в драках, и если бы драки не обладали основательной социальной организацией, массовое участие в них было бы невозможным.

Но даже в этих случаях не следует опрометчиво допускать, будто любые конфронтации между людьми, принадлежащими к враждебным группам, приводят к массовому участию в них. Оказавшиеся в чужом городе футбольные хулиганы, сталкиваясь с болельщиками местной команды, могут выкрикивать оскорбления, угрожать и даже вступать в небольшие стычки, выбегая навстречу противнику, а затем возвращаясь назад под прикрытие своих, но во многих случаях дело не превращается в полномасштабный «замес». Каталитический момент наступает не всегда: участники конфронтации с обеих сторон нередко довольствуются поиском отговорок, что в особенности характерно для случаев, когда одна из сторон находится в меньшинстве или даже когда численность противников равна, – мы с вами еще когда-нибудь расквитаемся, полагают в таких ситуациях их участники. У таких групп имеются устойчивые обычаи и предания, и этим мини-конфронтациям принадлежит в них значительное место: подобные ситуации любят обсуждать, вокруг них строятся ритуалы разговоров во время посиделок с выпивкой, когда участники группы переосмысливают события последних часов или дней, – противостояние при этом часто разрастается до размеров настоящей битвы или воспринимается как признак трусости другой стороны, которая не смогла продемонстрировать собственную крутизну и отступила (см. [King 2001], а также личное общение автора с Эриком Даннингом, март 2001 года). Группы, которые так или иначе участвуют в драках, выстраивают вокруг себя мифологию, преувеличивая количество таких инцидентов и собственные достижения в них, а одновременно преуменьшают собственную склонность уклоняться от большинства драк.