– Да он так, принеси-подай. Но пацан он хороший, что не попросишь, всё выполнит. Жалко его, не знал, что из интерната…
– «Жалко»! – усмехнулся водитель. – Кого жалко, так это вот её, – показал он на воспитательницу. – Который день с ног сбилась, ищет. Хорошо, хоть автобус дали, меня к ней приставили, – подмигнул он воспитательнице.
– Ладно, мы пойдём. Спасибо, что помогли. А вообще, вот… – воспитательница достала из сумочки блокнот, записала номер телефона, вырвала листок и отдала бригадиру, – Как появится, позвоните.
Бригадир смотрел вслед незваным гостям и в сердцах сплюнул:
– Твою ж мать, Мишка! А говорит: «мать больную кормлю! Один я в семье кормилец!».
Тут же нарисовавшийся Степан, вступился за Мишку:
– Да, ладно тебе, Михалыч! Нормальный пацан ведь!
– Иди работай, защитник! – отмахнулся Михалыч и пошёл к своей бригаде.
Тётя Паша вот уж несколько дней не находила себе места. Её соседка была на последнем издыхании. Она совсем потеряла волю к жизни и улеглась помирать. Только взгляд зелёных глаз, который она изредка вскидывала на потолок, говорил о том, что та ещё жива. Да и то, какой-то мутный, неживой был взгляд.
В палату вошла медсестра, которую в интернате все, по примеру главврача, называли просто Светкой, и сразу кинулась журить тётю Пашу:
– Почему раньше не говорили, что сдыхает? – ткнула она брезгливым взглядом в Зину и грубо повернула её на бок, – А ну, давай, поворачивайся! Разлеглась тут, корова! Кто пролежни твои мазать будет?
Она задрала ночную рубашку, открывая спину, поражённую пролежнями. И, грубо втирая мазь, запричитала:
– Никакой пользы от неё! За тех хоть пачку сигарет когда родственнички подкинут. А эту, как кошку лишайную выбросили, а мы – добрые, подобрали. Возись теперь с ней!
Она закончила втирать мазь и подтолкнула Зину к стенке. Та – измождённая, исхудавшая, лёгкая, как пушинка, ударилась лицом о стенку и застонала.
– Не тронь её! – кинулась к Светке тётя Паша. Всё это время она сидела на своей кровати и с ненавистью глядела на медсестру.
Светка оттолкнула тётю Пашу, которой с трудом, но всё же удалось удержаться на ногах:
– Пошла отсюда, ментовка старая! Скажи спасибо, что сына твой хоть когда-никогда за тебя копейку кинет! А то давно бы уже в мешке вынесли!
Услышав про сына, тётя Паша кинулась вслед за медсестрой, которая, выйдя из палаты, уже шла по коридору:
– Постой! Когда ты видела моего сына? Он приходил сюда?
Медсестра остановилась и топнула на тётю Пашу ногой:
– А ну, пошла отсюда! Или укол захотела?
Тётя Паша знала, что спрашивать Светку бесполезно, не зря пациенты клиники в тайне прозвали её злюкой. Тётя Паша поспешила в свою палату к Зине, понимая, что это единственный человек в жизни, кому она нужна.
Уже которую неделю мобильный Зины был отключён. Любаша порылась в записях и, наконец, нашла номер её домашнего телефона. Ближайший таксофон находился недалеко – в районе автовокзала, но она отвыкла пользоваться городскими телефонами, и не представляла, где сейчас, в эпоху мобильной связи, можно приобрести карту. К счастью, она вспомнила, что домашний телефон есть у соседки и попросилась сделать звонок.
Трубку сняли сразу же. По голосу Любаша поняла, что Женя выпивший.
– Ой, слава Богу, хоть ты дома! Никак не могу дозвониться Зине.
– Конечно, не можешь. Она уехала, – ответил Женя.
– Куда уехала?
– Отдыхать, – бахвалясь, заявил он.
