– Чему? – дрогнувшим голосом спросил светловолосый отрок.
– А тому, чтобы времени ты зря не терял – учился каждой премудрости татарской. Ты и так уже многое умеешь – и мечом владеешь хорошо, сам тебя натаскивал, из лука стреляешь тоже отменно. Но и у поганых есть чему поучиться. Они и наездники хоть куда, и саблей своей кривой, будь она проклята, машут за будь здоров. А как из лука стреляют, да на скаку, хошь налево, хошь направо, а хошь и за спину, нам до такого искусства еще дожить надобно. Вот и учись этим наукам, коли других-то нет. Закону Божьему и грамоте тебя в Москве премудрый монах Епифаний наставлял. Тут – иная наука. А когда срок придет, будешь лучше других знать, кто перед тобой, что от него ждать и как с ним быть.
– Может, мне ради осторожности еще в магометанство податься, чтобы не зарезали ненароком? – с досадой бросил светлокудрый юнец, которому и без того было тошно. – Так ты скажи: подамся! – он оглянулся назад: – Эй, Ахмат!
– Да, княжич? – отозвался пожилой татарский охотник, рядом с которым и ехали двое степняков-молодцов в широко препоясанных халатах, державшие на руках хищных птиц.
Светлокудрый княжич, проглотив слезы, через силу изменил тон, собрался духом:
– До Гусиного озера сколько еще?
– Недалеко уже, княжич. Пол йигача[1] пути.
– Гуси там живут, оттого оно гусиным зовется?
– Не живут они там – это их временное кочевье перед дальней дорогой на юг. Они там стаи собирают, готовятся к отбытию. А мы их там и караулим. Другого такого озера тут рядом нет. Оно их и кормит и поит.
Княжич поравнялся со старым умудренным опытом степняком.
– А скажи мне, какая птица самая сильная в охоте? Орел?
Старый степняк охотно улыбнулся, тут он знал все ответы:
– Самая сильная птица из хищников, что царят в небесах, это беркут, – размеренно проговорил Аркан, – но ты прав: он и есть орел. Самая крупная и самая опасная птица. А порой страшная и беспощадная, княжич. С ней держи ухо востро. Не забывай, кто рядом с тобой. Беркут бьет даже степного волка, а с лисой расправляется как с мышью. Но беркут, промахнувшийся на охоте, может натворить много бед – и домашнему скоту, и собакам, и человеку. Он будто оскорбленный воин, проигравший битву и теряющий от унижения рассудок.
Оба отрока навострили слух – тема заинтересовала их юные сердца. Даже богатырю стало интересно: проигравшая птица теряет рассудок, как это?
– Мой двоюродный брат в тот роковой для него день сопровождал на охоте мурзу Ушкана, – продолжал Аркан. – Они ехали по такой же степи, беркут сидел на руке мурзы, на кожаной перчатке, с клобучком на голове. Сидел тихо, точно был камнем. И вот впереди они увидели волчью стаю. А волки увидели охотников и заметались. Мурза стянул клобучок с головы любимой птицы, та ожила сразу, и бросил ее вперед – на стаю. Беркут отчаянно бесстрашен, но тут, идя напуском, он растерялся: какого из волков преследовать ему? Бывает и такое. А те скалили пасти, рычали, крутились юлой и сбили с толку хищную птицу. И она в конце концов осталась ни с чем. Мурза засвистел, недовольно зовя любимца обратно. И тот вернулся. Но ему нужна была добыча. Эта страсть заложена самим Создателем в сердце любого охотника. Слету беркут налетел на одну из собак мурзы и ударом лапы перебил ей шею, а вторым ударом вырвал позвоночник. И нацелился на другого охотничьего пса. Он готов был перебить их всех. Мой двоюродный брат решил помешать ему – отогнать птицу. На беду, в тот день он был одет в лисий малахай – и беркут, как помешанный, бросился на него. Брат не успел увернуться, даже закрыться рукой – беркут в мгновение ока сел ему на плечи и разорвал шею, и мой брат истек кровью.
