Ивон подошел и, отодвинув тафту цвета ванили, поглядел на улицу.
– Кого-то схватили, подъехал экипаж, и человека заталкивают внутрь.
– Господи, какой ужас!
– А вот и конная полиция…
Не успел Ивон договорить, как за их спинами раздался возглас:
– Дитя мое! Кто вам позволил приглашать к себе мужчину! – в дверях стояла до крайности возмущенная госпожа Ниве.
Жонсьер и Софи онемели от неожиданности.
– Ваш батюшка все узнает, имейте в виду, непослушная вы девчонка! Разве можно быть такой легкомысленной!
Гувернантка решительно двинулась к Софии, намереваясь силком оттащить ее подальше от Ивона. Тот стоял прямой как струна, кусая губы и заведя руки за спину.
– О, а вот и его сиятельство! Легок на помине! – Ниве даже в ладоши хлопнула при виде подъезжающей к ступеням особняка кареты графа де Варда.
– Отец! – Софи бросилась обнимать графа, едва тот вошел. – Наконец-то вы вернулись! Только что случилось что-то страшное! Возле нашего дома стреляли! Схватили какого-то человека!
«А она сообразительная, – подумал Ивон, понимавший что девушка таким образом желает отвлечь внимание отца от своего «грехопадения» и избежать разбирательств.
К слову, шевалье де Жонсьер, в отличие от Софи сразу заметил вошедшую вместе с графом необычную даму.
– Кого схватили? Где ваша матушка?
Девушка пожала плечами.
– Черти что делается, – устало бросил граф, отдавая слуге плащ и шляпу.
– А тот, кого здесь выслеживали и задержали… вы его видели? Кто это был? – вдруг спросила Шинджу. – Он был один?
Все повернулись к японке. Софи собиралась уже что-то ответить, когда де Вард пораженно произнес:
– Неужели вы думаете…
[1]«Кошка, которая лезет в чужой дом за едой» – японская поговорка о том, кто втирается в доверие с дурными целями.
[2] Харакири
10. Глава IX, В которой вновь появляются на время упущенные из виду главные герои
Александрин Соланж де Вард приехала домой почти следом за супругом. Ее женственный теплый смех все услышали гораздо раньше, чем появилась она сама. Наконец дама вошла, и, передав служанке, засеменившей ей навстречу, веер, перчатки и шляпку, грациозно поправила локоны.
– О, Франсуа! Как я счастлива! Вы вернулись!
Мадам графиня подала супругу руку, и он, склонившись, коснулся ее губами. Никаких порывистых объятий и поцелуев на людях. Граф представил жене их гостью, и пояснил, что госпожа Хоши прибыла в Париж в поисках сбежавшей племянницы. Из раскосых очей японки словно сыпались звезды – так красиво они сияли в этот момент.
Александрин была очень доброжелательна и весела, как, впрочем, и положено быть даме из высшего света с посторонними. Но блеск любопытства в ее глазах с головой выдавал интерес к утонченной японке.
Шинджу окинула ревностным взглядом красавицу-француженку. А ведь перед ней стояла мать Ихары! Госпожа Хоши чуть заметно усмехнулась, ощущая некое превосходство над этой женщиной, ведь она знала то, что пока было неизвестно графине.
У мадам де Вард был тот самый типаж, из-за которого мужчины превращались в охотников, идущих на поводу у своих инстинктов. Голубые глаза смотрели с оттенком надменности, тонкие темные брови дерзко взмывали вверх, когда их хозяйка чему-то удивлялась или возмущалась, льняные локоны, собранные в прическу и падавшие из нее на пышную грудь, мягко мерцали под светом богатой люстры. Таких называли настоящими женщинами… И отнюдь не так представляла себе госпожа Хоши супругу французского дворянина. Нет, в Шинджу было не меньше яркости и той женской трогательности, которая в любом мужчине вызывает желание ее защитить. Но видит ли это Франсуа?
