Nature Morte. Строй произведения и литература Н. Гоголя - страница 37




Гоголь предлагает нам проследить за гиперболикой простых вещей. Так, он советует внимательно и со всеми подробностями рассмотреть, что происходит во дворе губернаторского дома («Съезд на ассамблею»), но так, как если бы видимое представляло собой внутренность разобранного часового механизма. Можно увидеть то же самое и благодаря двойнику часов – калейдоскопу. Все вещи теперь подаются в обратном отражении, – эффект бесконечного удвоения разнородного («кучного»). Дополнительные зеркала отражают возможные образы, а не только актуально наличные. Первоначальное бытие вещей – и не хаос, но еще и не порядок. А вот еще одна линия игры в гоголевских описаниях. Так сказать, двойное исчисление, повсюду сохраняющее единый ритм письма. Образ толпы на Невском проспекте начинает строиться по отдельным узловым графам – бакенбарды, усы, талии, дамские рукава, улыбки, – которые, в свою очередь, могут быть разветвлены (вступление других, дополняющих уже найденные, деталей). Древо-графы движутся в разные стороны. Как будто Гоголь знает, что толпа должна выглядеть именно так – разрозненно, в случайных фрагментах и образах, но и в общей массе, ведь больше наблюдатель и увидеть не мог бы, поскольку толпа движется с высокой скоростью.

Мы позволили себе разбить «лесенкой» фрагмент из «Невского проспекта» Гоголя, чтобы выделить ритмический контур перечней-описаний.

«Все, что вы ни встретите на Невском проспекте, все исполнено приличия (1): мужчины в длинных сюртуках с заложенными в карманах руками, дамы в розовых, белых и бледно-голубых атласных рединготах и щегольских шляпках.

Вы здесь встретите бакенбарды (2),

единственные (1.1),

пропущенные с необыкновенным и изумительным искуством под галстук (1.2), бакенбарды бархатные (1.3),

атласные (1.4),

черные как соболь или уголь (1.5),

но, увы! принадлежащие только одной иностранной коллегии.

Служащим в других департаментах Провидение отказало в черных бакенбардах (1.6);

они должны, к величайшей неприятности своей носить рыжие (1.7).

Здесь вы встретите усы (3)

чудные (2.1), никаким пером, никакой кистью неизобразимые;

усы (2.2),

которым посвящена лучшая половина жизни, предмет долгих бдений во время дня и ночи;

усы (2.3),

на которые излились восхитительнейшие духи и которых умастили все драгоценнейшие и редчайшие сорты помад;

усы (2.4),

которые заворачиваются на ночь тонкою веленевую бумагою;

усы (2.5),

к которым дышит самая трогательная привязанность их поссесоров, и которым завидуют проходящие.

/Здесь вы встретите…/(4)

Тысячи сортов шляпок, платьев, платков, – пестрых, легких, в которых иногда в течение целых двух дней сохраняется привязанность их владетельниц, ослепят хоть кого на Невском проспекте. Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется блестящею тучей над черными жуками мужеского пола.

Здесь вы встретите такие талии (5),

какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие, талии никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как-нибудь, от неосторожного даже дыхания вашего, не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства.

А какие встретите вы дамские рукава (6)

на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательные шара, так что дама вдруг поднялась бы в воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять в воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским. Нигде при взаимной встрече не раскланиваются так благородно и непринужденно, как на Невском проспекте.